Но любовь к гармонии, пропорциональности и симметрии может перерасти в одержимость, и тогда это идет во вред человеку и человеческим отношениям.
Алексе вспомнилось высказывание известного писателя и архитектора о том, что он предпочитает четкому единообразию неорганизованную живость. И только теперь начинала понимать, что Роберт Вентури имел в виду.
Она вдруг отчетливо увидела, чего недоставало ее первому проекту здания «Нью уорлд инвесторс», да и второму тоже. Живой теплоты. Жизни. Застывшее совершенство – враг жизненности, потому что это всего лишь недостижимый идеал.
На ленч остановились в небольшом кафе, которое содержали молодожены. Они подавали хлеб и пончики собственной выпечки. Было с первого взгляда ясно, что молодые без ума друг от друга. Перехватив ее полный зависти взгляд, Брайан тихо спросил:
– Филипп когда-нибудь вернется?
Алекса печально покачала головой:
– Вряд ли.
Лицо мальчика приняло виноватое выражение.
– Он очень на меня злится?
– О нет, нисколько. Когда ты исчез, Филипп даже помогал тебя разыскивать. Ты не имеешь никакого отношения к нашему… нашему разрыву. Я хочу сказать, что ты – вовсе не центр мироздания, Брайан. И в смерти своего отца ты тоже не виноват, и в болезни матери. И даже в том, что тебя избили.
По его удивленному и виноватому взгляду Алекса догадалась, что попала в точку.
– Послушай, Брайан, на свете происходит много такого – и плохого, и хорошего, – чем человек управлять не может. Так уж устроена жизнь. Что бы ни случилось, ты должен верить в себя. А если совершил ошибку, не надо судить себя слишком строго. Все, что ты можешь сделать, это извлечь из нее урок и постараться больше не повторять ее. Во всяком случае, ту же самую.
Мысль была утешительной.
К середине дня тучи наконец рассеялись и выглянуло солнце. Дорога поднималась круто в гору, даже при правильно выбранной передаче Алексе было нелегко крутить педали. Но вскоре она увидела, что Брайан скрылся из виду, и поняла, что они достигли перевала.
Спускаться под гору было одно удовольствие. Из-за ветвей высоких елей то и дело проглядывали лучи солнца. Спускаясь, Алекса вдруг вспомнила свое первое впечатление от Рокфеллеровского центра. Конечно, она не раз видела это здание на фотографиях и в кино, но совсем другое дело – увидеть его в лучах закатного солнца воочию, во всем великолепии, стоя прямо перед ним.
Оно не поражало с первого взгляда, как здание компании «Крайслер» или небоскреб «Сигрэм». Впечатление нарастало постепенно, чем дольше Алекса смотрела на вздымающуюся ввысь башню из розовато-бежевого известняка, тем больше она манила, завораживала своей спокойной, зрелой теплотой, изысканностью пропорций, благородной простотой.
Внезапно Алекса отчетливо представила себе тридцатидвухэтажную башню из серого гранита на Южной Парк-авеню. Ясно увидела общие пропорции и отдельные детали здания, даже поняла, куда включить определенные классические элементы и как их видоизменить. Верх башни – слегка закругленный – будет создавать впечатление легкости и вместе с тем теплоты. Конструкция должна быть исполнена достоинства, но без помпезности и излишней строгости. Подлинная уверенность не нуждается в громких декларациях, здание не должно громогласно заявлять о себе, оно будет вписываться в окружающую среду настолько органично, словно стояло там всегда.
Алекса видела все так ясно, словно башня была уже возведена. Как только по дороге попалось подходящее место, Алекса свернула на обочину и стала искать в рюкзаке бумагу и карандаш.
– Брайан! – крикнула она. – Нам нужно срочно разбить лагерь, чтобы я могла поработать. Меня осенила гениальная идея.
Быстро набрасывая рисунок, Алекса объясняла мальчику, что делает. Ей нужно было не только закрепить свою идею на бумаге, но и проговорить вслух.
– Здание должно оставлять впечатление богатства и одновременно теплоты… Вот здесь должна быть игра света и тени…
Эскиз наконец обрел форму на бумаге, и Алекса сама была поражена. Брайан приготовил обед, и она что-то машинально поклевала, благодарная мальчику за его молчаливую помощь. На этот раз после еды ей совсем не хотелось спать, и Алекса стала сразу складывать вещи, сказав, что нужно найти телефон и переночевать в Берлингтоне.
– Я понимаю, Брайан, ты не в восторге, но придется один раз угодить тетке. Поверь, это очень важно, иначе я не стала бы тебя просить.
Если ей удастся связаться с Раймондом ди Лоренцо-Брауном, если жюри еще не приняло решение, если Раймонд согласится взглянуть на ее проект и, может, даже уговорит остальных… Слишком много «если». Шансы на успех были ничтожно малы, но Алекса чувствовала, что должна, просто обязана попытаться. Она рассказала Брайану о конкурсе и о том, как сорвала презентацию, постаравшись замять вопрос о том, почему не смогла прийти, но у нее возникло ощущение, что племянник догадался сам.
Осуществить план было не так-то просто. Хватит ли у нее смелости представить на рассмотрение проект, который не только не одобрил, но даже не видел ни Карл, ни кто-то другой из руководства? Дело осложнялось еще и тем, что времени в запасе не было. Босс еще не вернулся из Европы, другие партнеры разъехались кто куда, некоторые ушли в отпуск.
До Берлингтона они добрались уже в двенадцатом часу ночи. Сама Алекса держалась на энтузиазме, но беспокоилась за мальчика.
– Брайан, ты, наверное, думаешь, что я сошла с ума. Но я отношусь к проектированию зданий примерно так же, как ты к велосипедам. Этот проект – мой последний шанс, и, может, еще не все потеряно.
– Идите, а я подожду здесь с велосипедами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111