– Оба названия хорошие, – говорит Магда.
Свенсону очень хочется выяснить, знает ли Магда, как называется роман Анджелы. Называл он его за ланчем или нет?
– Название – коварная штука, – говорит Свенсон.
Он больше не в силах это выносить, поэтому встает и направляется к двери – будто ему понадобилось в уборную. А почему бы и нет? Можно пойти и не спеша помочиться, а заодно хоть несколько минут отдохнуть от этого приятного общества.
– Вот, на дорожку, – говорит Бентам.
В стакан Свенсона льется водка. Он одним глотком выпивает половину. Он все еще чувствует жжение в горле, когда по пути в ванную сталкивается с Лорен Хили, выплывающей из кухни с плетеным подносом, на котором ровными рядами выложена новая порция крекеров с «Мармайтом». Обычно Лорен носит темные костюмы, но сегодня она в хлопчатобумажном платье, тоже темном, с высокой талией, с морем складок по груди – помпезном и по-девичьи кокетливом одновременно. Свенсон окидывает Лорен оценивающим взглядом, Лорен за ним наблюдает. Затем подплывает к нему почти вплотную. Она ниже его чуть ли не вполовину и, воинственно вскинув голову, оглядывает его снизу вверх.
– Тед, зачем ты здесь? – почему-то таинственным шепотом спрашивает Лорен.
– Это в каком смысле?
– Ты же в штате. Тебе от Бентама ничего не нужно. Может, ты хочешь годичный отпуск? Или решил объявить новый семинар? А?
Лорен что, решила, раз он принял приглашение ректора, он трус и подхалим? Или так тоскует по светской жизни, что готов идти, куда бы ни пригласили?
– К телефону подошла Шерри. Иначе, уверяю тебя, сюда бы меня не затащили.
Лорен, услышав это, вся съеживается. До Свенсона слишком поздно доходит, что она, быть может, вовсе не собиралась его унижать, а просто решила пококетничать. Но это он пресек, упомянув Шерри. Он точно и холодно констатировал факт: меня бы тут – с тобой, с вами со всеми – не было, если бы меня к этому не вынудила жена.
Лорен, тряхнув головой – как собачонка, вымокшая под дождем, – удаляется с подносом крекеров. Свенсон отправляется в ванную, где мочится, но не как собирался – не спеша и с удовольствием, – а прежде долго стоит, вдруг смутившись оттого, что держит пенис в руке, ошарашенно разглядывает безупречно чистые, изысканных расцветок махровые полотенца Мардж, куски мыла, похожие на огромные карамельки. Он так счастлив хотя бы нескольким капелькам мочи – видно, с простатой проблемы, – что прощает себе мокрое пятно на брюках, хотя и понимает, что Лорен увидит в этом очередную декларацию воинственного мачизма.
Он возвращается в гостиную, которая за время его отсутствия опустела. На мгновение его охватывает паника, но тут он слышит голоса в столовой, куда все, кроме этого грубого, невоспитанного и уже пьяного писателя, успели перейти.
– Прошу прощенья.
Свенсон устремляется к единственному свободному стулу, который – то ли это его вечное невезенье, то ли Мардж постаралась – оказывается рядом с Фрэнсисом Бекманом и напротив Лорен. Будь он понаглее, заставил бы всех передвинуться и сел рядом с Шерри, которая слегка встревоженно следит за ним с дальнего конца стола. Только вот будь он понаглее, он бы вообще сюда не пришел.
Ректор раздает тарелки с едой. Мардж ухитрилась-таки спасти сосиски – сняла обгоревшие шкурки, а то, что осталось, мелко нарезала, смешала с мясной подливкой и подала с картофельным пюре – получилась импровизированная «пастушья запеканка». Это, конечно, не тот пир плоти, которым славятся Бентамы, но вполне съедобно. Гости оживились. Они склоняются над тарелками, по очереди бормочут комплименты в адрес Мардж и ее кулинарных способностей, старательно не замечая того, что подливка пропахла дымом и гарью. Запивают они это месиво реками кислого красного вина, которое ректор разливает из запотевшего графина.
– Великолепно получилось, – одобряет Лорен.
– Угу-мм, – соглашаются остальные.
– Замечательно, Марджори. Ну что ж, друзья, – говорит Фрэнсис, – что новенького на баррикадах?
Все продолжают есть – первым высказываться не хочет никто.
– Как вам надежда и гордость Юстона? По сравнению с прошлым годом? Или с предыдущими?
– Думаю, – начинает Берни Леви, – я никого не шокирую, если скажу, что каждую осень новички кажутся менее подготовленными, чем худшие ученики предыдущего года.
– Точно, – презрительно усмехается постструктуралист Джейми. – Сдается мне, в нынешних школах совсем позабыли Драйдена и Попа .
– А у вас как, Джейми? – спрашивает Фрэнсис. – Ваши что, из другого теста?
Не собирается ли Джейми сказать ректору, что те пятеро или шестеро ни на что другое не годных старшекурсников, которые выбирают его семинар по теории литературы, способнее тех, кто идет к Берни? Даже Свенсон, к Берни теплых чувств не питающий, напрягается.
– У меня в основном старшекурсники, – говорит Джейми. – Так что, когда они ко мне попадают, школьных учителей винить уже не в чем. Им успевают заморочить голову эти вот ребята, – показывает он на своих коллег. И смеется. В одиночестве.
– Тут на днях интересный случай случился, – говорит Джерри Слопер. – Он показал, какие нынче студенты и как они отличаются от меня в их возрасте.
– Я в их возрасте никогда не был, – признается Берни.
– Мы в этом не сомневаемся, – с готовностью подхватывает Дейв, явно смущенный нападками Джейми.
– «Случай случился»! – не выдерживает Джейми. – Господи помилуй!
– Джерри, прошу вас, продолжайте, – говорит Бентам.
– Шли занятия по введению в американскую литературу, – рассказывает Джерри. – Мы занимались Эдгаром По. Я решил начать с биографии… посвятить в кое-какие детали, так сказать, заинтересовать их бытовыми подробностями…
– Бытовые подробности!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105