ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Однако Клэр, казалось, совсем не развлекал ожив— ленный, пересыпанный восклицаниями разговор ее родных. Она вяло придерживала бумажную тарелку, наполненную пищей с низким содержанием калорий и высоким — клетчатки (проросшие бобы в ананасном соусе и курица без кожи), покамест с горы Сан-Джасинто скатывались могучие, не по сезону свирепые ветра. Я помню ядовитые обрывки фраз, которыми перебрасывались через стол орды лощеных и рафинированных молодых Бакстеров.
— Гистер это был, а не Гитлер. Так предсказал Нострадамус, — орал через стол один из братьев, Аллан, типичный ученик частной закрытой школы, — а еще он предсказал убийство Дж. Ф. Кеннеди.
— Не помню никакого убийства Дж. Ф. Кеннеди.
— На сегодняшнюю эсхатологическую вечеринку в «Золя» я надену такую шляпку пирожком. Как у Джекки. Будет очень исторично.
— Чтоб ты знала, та шляпка была от «Холстон».
— О, какая уорхоловщина пошла.
— Покойные знаменитости забавны de facto.
— А помните тот Хэллоуин пару лет назад, когда была паника из-за поддельного тайленола и все нарядились коробочками с тайленолом…
— … а потом состроили кислые морды -когда поняли, что не только их так осенило.
— Знаете, какого дурака мы сваляли, что здесь остались: через весь город идут аж три сейсмических разлома. С тем же успехом мы могли бы нарисовать на себе мишени.
— А что, про маньяков-снайперов у Нострадамуса тоже есть?
— Слушайте, а лошадей доят?
— А это-то тут при чем?
Беседа была нескончаемой, вымученной, претенциозной, временами она напоминала те отметки, которые останутся от английского языка после ядерной войны и пары сотен лет одичания. Но что-что, а дух времени эти слова здорово передавали, оттого-то и запомнились мне крепко.
— Я на автостоянке видел одного музыкального продюсера. Они с женушкой двинули в Юту. В Юту! Говорят, у нас тут район бедствия и только Юта уцелеет. У них такой отпадный золотистый «корнич». Багажник аж не закрывался — куча ящиков с армейским пайком да бутылки воды из Альберты. Женушка, похоже, перепугалась всерьез.
— Видели вы фунт пластикового жира в медицинском кабинете? Точь-в-точь блюда-муляжи в витринах японских ресторанов. Похоже на тарелку пюре из киви с клубникой.
АНТИОТПУСК: работа, на которую устраиваешься ненадолго (обычно на год; начальство в эти намерения посвящать не принято). Как правило, цель работника состоит в том, чтобы зашибить бабки, уволиться и переключиться на более важную для него лично деятельность — например, писать акварели на Крите или заниматься компьютерным дизайном свитеров в Гонконге.
— Боже, выключит кто-нибудь этот вентилятор? У нас что, рекламные съемки?
— Брось косить под фотомоделя.
— А я счас спою какое-нибудь евродиско.
(В этот момент бумажные тарелки с говядиной, приправой и молоденькими овощами соскользнули с ослепительно белого стола в бассейн.)
— Не обращай внимания на ветер, Дэви. Не воспринимай хамство природы всерьез. Он сам уйдет.
— Слушайте… а Солнце можно подпортить? Мы способны расфигачить на Земле что угодно. Можем мы, если захотим, уничтожить Солнце? Я лично не знаю. Можем?
— Меня больше беспокоят компьютерные вирусы.
Клэр поднялась и подошла к бару, где я трудился, забрать поднос с коктейлями «Кейп— Код» («Побольше „Кейпа“ и поменьше „Кода“, пожалуйста), и пожала плечами — мол, „ну и семейка мне досталась — фу!“. Затем направилась обратно к столу, показав мне спину в вырезе черного купальника — белую бледную спину с лесенкой шрамов цвета пластилина „Забава“. Как я узнал позже, это были следы давнего детского заболевания, приковавшего ее на годы к больничной койке — точнее, к койкам целой череды больниц от Брентвуда до Лозанны. Там врачи шприцами выкачивали из ее позвоночника гадкий вирус, и там же она провела годы „становления личности“ в беседах с искалеченными душами — клинические пограничные случаи, маргиналы, психи („До сих пор предпочитаю общаться с надломленными людьми; они более цельные“).
Тут Клэр на ходу развернулась, снова подошла к бару и, приподняв очки, призналась мне:
— Знаешь, мне на полном серьезе кажется, что, когда Господь создает семьи, он просто тычет пальцем в телефонный справочник, выбирает наугад группу людей, а потом говорит им: «Эй! Следующие семьдесят лет вы проведете вместе, хотя ничего общего у вас нет, и вообще вы друг другу совсем не по вкусу. А если вы хоть на секунду почувствуете, что эти люди вам чужие, вам станет стыдно». Вот как я думаю. А ты?
Моего ответа история не сохранила.
Она отнесла коктейли семье, откликнувшейся хоровым воплем: «Спасибо, Старая Дева», и вернулась. Тогда (как и сейчас) она была коротко острижена под Бетти Буб. Она пожелала узнать, какого черта я торчу в Палм-Спрингс. Она заявила, что все люди моложе тридцати, живущие в курортных местах, публика скользкая; они: «альфонсируют, сутенерствуют, торгуют наркотиками, торгуют собой, слезают с иглы, просто спрыгивают, финтят и всякое такое». Я уклончиво сообщил, что просто пытаюсь вывести со своего прошлого все следы истории, и она приняла это за чистую монету. Потом, прихлебывая коктейль и рассеянно разглядывая в зеркальной полке свое отражение на предмет новоиспеченных прыщиков, стала по собственной инициативе рассказывать о своей работе в Л.А.
— Я веду мелкооптовую торговлю повседневной одеждой, — проболталась она, а потом призналась, что служение моде для нее — лишь временное занятие. — Я не думаю, что становлюсь лучше как человек: в одежном бизнесе сплошь и рядом жульничество. Мне хотелось бы уехать куда-нибудь, где скалы, куда-нибудь вроде Мальты, и просто опустошить мозги:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61