Повеселились всласть. Как раз перед тем как Мистер М. вышел в сад со своей укулеле, Клэр шепнула: «Я чувствую, что где-то около дома находится клетка с шиншиллами». (НА ЗВЕРОФЕРМЕ ЕДЯТ ОДНИ БИФШТЕКСЫ!)
По сей день мы с Клэр ждем не дождемся, пока Айрин отведет нас в сторонку и заговорщическим шепотом поведает нам священные тайны косметических продуктов (она их распространяет от фирм, то есть складирует в гараже, будто непривлекательных, с-рук-не-сплавлябельных котят). «Душенька, пока я не набрела на этот крем, у меня на локтях просто какая-то сосновая кора была».
Они милые. Они принадлежат к поколению, считающему, что в «стейк-хаузах» должно быть сумрачно и прохладно (черт побери, они всерьез воспринимают «стейк-хаузы»). На носу у мистера М. бледная паутина вен, вроде той, которую домохозяйкам ЛасПальмаса за большие деньги убирают склеротерапией с внутренней стороны ног. Айрин курит. Оба носят купленные на распродажах спортивные костюмы — они лишь на закате жизни обнаружили, что у них есть тело. В них воспитали пренебрежение к телу, и это немного печально. И все же лучше поздно, чем никогда. Они — как бальзам на раны.
КОРЧИ НЕЛОВКОСТИ: дискомфорт, испытываемый молодежью в обществе старших, которые не замечают комизма своих поступков. «Семья отправилась в „Стейк хат“, и Карен тысячу раз сгорела со стыда, пока ее отец торжественно дегустировал вино новой марки, перед тем как милостиво позволить налить его в бокалы».
В наших глазах Айрин с Филом — вечные жители 50-х. Они все еще верят в будущее с поздравительных открыток. Это их гигантскую коньячную рюмку, наполненную спичечными коробками, я вспоминаю, когда острю насчет гигантских-коньячных-рюмок-наполненных-спичечными-коробками. Рюмка покоится в гостиной на столе, рядом с генеалогической парковкой рамочек с фотографиями потомков Макартуров. По большей части это внуки с непропорциональными прическами под Фарраха, щурящие глаза с новенькими контактными линзами; почему-то кажется, что всем им уготована фантасмагорическая смерть. Клэр как-то заглянула в письмо, лежавшее на комоде, и прочла там фразу, что лишь спустя два с половиной часа спасатели добрались до потомка Макартура, напоровшегося на какой-то рычаг в перевернувшемся тракторе.
Мы терпимо относимся к безобидным расистским каламбурам и губительным-дляпланеты слабостям («Я никогда не смогу ездить на машине, которая была бы меньше моего „катласса-сюприма“) Айрин и Фила, поскольку их существование играет роль транквилизатора для нашего чуть-чуть-вышедшего-из-под-контроля мира. „Иногда, — говорит Дег, — мне крайне трудно вспомнить, жив какой-нибудь знаменитый человек или уже нет. Но потом я понимаю, что это вообще-то без разницы. Не хотел бы показаться мерзавцем, но примерно то же самое я испытываю в отношении Айрин и Фила — разумеется, в лучшем смысле этой концепции“.
В общем…
* * *
ТРУЩОБНАЯ РОМАНТИКА РАЗВЛЕЧЕНИЙ: обычай предаваться развлечениям, присущим «нижестоящему» социальному слою. «Карен! Дональд! Давайте пойдем вечером в кегельбан! И не думайте вы об экипировке… Насколько я понял, ее дают напрокат!»
ТРУЩОБНАЯ РОМАНТИКА ОБЩЕНИЯ: стыдливая радость, испытываемая при беседах, прелесть которых состоит в их абсолютной неинтеллектуальности. Одна из самых приятных сторон «трущобной романтики развлечений».
ТРУЩОБНАЯ РОМАНТИКА ПРОФОРИЕНТАЦИИ: феномен, когда образованный, уже имеющий профессию человек устраивается на работу, которая абсолютно не соответствует уровню его квалификации. Способ избежать ответственности и/или возможной неудачи на поприще своего истинного призвания.
На потеху нам с Дегом мистер М. начинает рассказывать анекдот:
— От этого вы просто умрете. Сидят на пляже во Флориде три старых еврея (вот он — расистский подтекст). Сидят, разговаривают, один спрашивает другого: «Так где ты взял бабки, чтобы на старости лет осесть здесь, во Флориде?», а тот отвечает: «Был у меня пожар на фабрике. Страшное дело. К счастью, она была застрахована». Ладно. Потом он спрашивает другого, откуда тот взял деньги, чтобы поселиться в Майами-Бич, и он отвечает: «Ты будешь смеяться, но, как и у моего друга, у меня тоже случился пожар на фабрике. Слава богу, она у меня была застрахована».
В этот момент Дег разражается громким смехом. Ритм повествования мистера М. нарушен; его левая рука, вытирающая изнутри пивной бокал старым кухонным полотенцем из серии «Птицы Аризоны», замирает.
— Эй, Дег! — произносит мистер М.
— Да?
— Почему ты всегда смеешься над моими анекдотами прежде, чем я успеваю досказать их?
— Что?
— Что слышал. Ты вечно начинаешь хихикать в середине моих анекдотов, словно, вместо того чтобы смеяться со мной, смеешься надо мной. — И опять принимается вытирать бокал.
— Да что вы, мистер М.! Я не смеюсь над вами. Просто у вас такие смешные жесты и выражение лица. Паузы вы выдерживаете, как профессионал. Вы — король смеха. Мистер Макартур клюет на удочку.
— Ладно, только не обращайся со мной как с говорящим тюленем, хорошо? Уважай мою манеру. Я — человек, и к тому же плачу тебе зарплату. (Последнее звучит так, словно Дег — пожизненный пленник в этом увлекательном, но бесперспективном макрабстве.) Итак, на чем мы остановились? Ах, да. Словом, эти двое поворачиваются к тому, кто задавал вопросы, и говорят: «Ну, а ты? Откуда ты взял деньги, чтобы обосноваться во Флориде?» А он отвечает: «Да оттуда же, откуда и вы, друзья мои, — случилась у меня катастрофа. Произошло наводнение, и всю мою фабрику смыло. К счастью, как вы догадываетесь, она была застрахована». У обоих старых евреев отвисают челюсти, потом один из них спрашивает третьего:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61