Эллен между тем так и тянуло прикоснуться к черноте волос мистера Грота. Тянуло так, что она с трудом сдержала смешок.
— Как у вас с зубами? — громко осведомился отец. — Отведайте «камушков» — печенья из крутого теста, дочка сама пекла!
Почему еда служит своего рода терапевтическим подношением между людьми незнакомыми, толком так и не объяснено. Вот вам совершенно заурядное на первый взгляд действие, что на самом деле заключает в себе смысл куда более глубокий, нежели простое гостеприимство. Готовя пищу и на глазах у всех предлагая порцию чужаку, женщина словно вручает ему часть себя самой; ею можно насладиться, но это не плоть. Все, что чужаку дозволено, — это вкусный кусочек, женщину символизирующий. Фрагмент — и только. Она остается дарительницей, но до нее еще шаг.
Использование еды как средства — даришь и вместе с тем отказываешь, причем никакого горького привкуса не остается — уходит корнями в суровое, грубое прошлое, по всей видимости к номадам. Еда как посредник — и вместе с тем дефлектор! Можно без преувеличений утверждать, что она и по сей день служит в семейной жизни своего рода защитой.
Теперь мистер Грот наглядно демонстрировал сей глубинный процесс, принимая подгоревшую печенюшку Эллен как нечто само собою разумеющееся и благодарности едва ли заслуживающее, — в лучших традициях брюзгливых пожирателей фиников из пустынной Аравии. И, вытряхнув крошки из складок и сгибов, принялся класть их на язык одну за другой.
— Да я-то, в сущности, просто любитель, — напомнил Холленд своему гостю. — Дилетант из дилетантов.
Это они перемывали косточки прочим экспертам в своей области.
— А вам доводилось встречаться с…— Мистер Грот досадливо постучал шариковой ручкой: тук-тук-тук. — Его звали… как же его звали-то? Ну, в Англии еще такой город есть.
Эллен улыбнулась. Ей понравилось, как он это сказал.
Пытаясь припомнить фамилию известного специалиста по видам Северной Территории, отец морщил лоб и кривился, точно пес, в то время как их черноволосый гость, озадаченный ничуть не менее, сидел совершенно неподвижно, а лицо его оставалось гладким даже в задумчивости — гладким как локоть.
— Не Хангерфорд?
— Нет, этот спец по винограду. И, кстати, приказал долго жить. Под трактор угодил. Да вы с ним наверняка переписывались в ходе своих изысканий.
— Я уж много лет со специалистами не общаюсь, — отозвался Холленд. — Как только я тут все обустроил и дело пошло, в экспертах всякая надобность отпала. — Холленд коротко рассмеялся. — Сейчас-то это скорее они со мной связи налаживают, письмами так и заваливают. Даже из-за моря пишут; можно подумать, у меня на все ответы есть.
Пробило половину одиннадцатого, а мистер Грот с места так и не стронулся. Волнения своего он ничем не выдавал. Сидел себе на веранде в плантаторском кресле, вытянув длинные ноги. Не потрудившись еще назвать ни одного дерева, он уже давал понять, что это для него — пара пустяков.
Эллен не помнила, когда в последний раз отец ее разговаривал с кем-нибудь на веранде долее трех минут — ну, не считая ее самой. «Я здесь — ходячая энциклопедия!» — похвалился он как-то раз с торжествующим благодушием. Ее отец был не из тех, кто заводит близких друзей, это девушка уже давно заметила. Однако ж вот он, гляньте — стоит себе, подпирает столб веранды, напоминая Эллен о том, что ей всегда суждено ассоциировать сигаретный дым с отцом и тканью его одежды.
Мистер Грот тоже курил.
— Аделаида эвкалиптами битком набита, ни один пейзаж без них не обходится, другим городам такое изобилие и не снилось. Эти штуковины, они ж повсюду, куда ни глянь. (Явное свидетельство доверия: назвать эвкалипты «этими штуковинами».) У нас на заднем дворе растут fasciculosa и cosmophylla, у соседей — роскошнейший свечнокор, в целом свете второго такого не сыщешь, и тут же на тротуаре — великолепный экземпляр medacarpa. Понимаете, к чему я веду? Еще в школе нас учили распознавать разные виды древесины по волокну, чуть ошибешься учитель тебя хрясь полированной деревянной линейкой!.. Так что методическое мышление в меня, можно сказать, вколотили. А вот вы в школе, чтобы время скоротать, кидались друг в друга эвкалиптовыми орешками? У нас ведь и в школьном дворе эвкалипты росли: cladocalyx , если не ошибаюсь.
— Сам не возьму в толк, что на меня нашло, — поведал Холленд, отчасти в ответ на услышанное. — Вот приехал я сюда, посадил один, потом другой. Смотрю: хорошо бы вот еще тут дерево добавить и там тоже. Ну, сажаю; куда ж денешься-то? А в какой-то момент я словно порог переступил: уже не мог пойти на попятный или оставить все как есть. Но к тому времени вся ситуация сделалась… как бы это выразиться? — самодостаточной, что ли. Все, что касается эвкалиптов, вызывало живой интерес. Раньше, до деревьев, я мало в чем толком разбирался. А эвкалиптами вот увлекся: спасибо им.
— Они в вас как бы врастают, — совершенно бесстрастно пошутил мистер Грот. — А со мной по-другому получилось. У моей матери был абонемент на концерты аделаидского симфонического оркестра. Всегда одни и те же два места. Ну, вроде как на церковных скамьях крепились таблички с именами постоянных прихожан — помните? Так вот, впереди нас всегда усаживалась некая мисс Дора Херон — в розовато-лиловом — и все, бывало, молчит, словечка не вымолвит. А чтобы чужие микробы к ней не липли, она то и дело капала себе в платочек эвкалиптового масла из скляночки, не важно, чего бы уж там ни играли. А те, кто сидел поблизости — как вот мы с мамой, — не знали, куда и деться от резкого запаха. В придачу ко всему прочему неудивительно, что эвкалипты так запали мне в душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74