— И поэтому, — объявила она решительным тоном, — я обещаю тебе, что ты еще будешь мной гордиться. Тебе не надо беспокоиться, что я буду докучать тебе.
— Не надо?
— Нет, нет, — поспешила заверить Изольда. — Я понимаю, что никто из нас не виноват. Мы же не могли знать. И, в таком случае, нам лучше всего… лучше всего… вести себя так, как будто ничего не было.
— Ничего? Изольда, ради…
— Правильно. Чтобы стать одной большой, счастливой семьей. Ради всего хорошего, что нам предстоит. И я решила, что мы должны… — Она прервалась, не в силах так сразу проговорить жуткие слова. — Мы должны начать встречаться с другими, как можно быстрее. Ты с какой-нибудь женщиной, а я с мужчиной. Только для отвода глаз… Ты согласен со мной?
— Только для отвода глаз?
— Я уверена, что это единственный способ. По крайней мере для меня. Мне нужно вытеснить тебя из своего сердца. Кем-то другим. Сейчас же. И это лучшее, что я смогла придумать.
Молчание.
— Кристиан?
— Ты хочешь вытеснить?
— Да.
— Так скоро?
— Я должна. Я больше не могу выдерживать это напряжение. Я же не могу сидеть и ждать, когда представится возможность жениться на собственном брате, правда?
— Ты прекрасно знаешь, что я не это имею в виду. Мне этого не нужно.
— Ну и прекрасно. В таком случае, ты не будешь возражать, если сегодня я буду за обедом флиртовать с кем-то другим? Для отвода глаз.
Он вздохнул.
— Конечно.
— И чтобы вылечиться… от этой травмы еще быстрее, я думаю, мне надо выбрать также кого-то, кто будет сопровождать меня завтра на пресс-конференции.
— Изольда, ты можешь делать все, что хочешь.
Была ли нотка отчаяния в его голосе, или ей только почудилось? Или он думает, что она блефует? Что же, на самом деле это не так.
Сделав вид, что обиделась, она высокомерно произнесла:
— Конечно, так я и буду делать.
— Отлично.
— Отлично.
— Счастливо.
— Счастливо.
Изольда повесила трубку, а затем хлопнула себя ладонью по лбу изо всех сил, так, что едва не посыпались искры. Ох, отлично. Теперь ей нужно подыскать мужчину для свидания. У нее осталось ровно двадцать четыре часа на этот особый вид сумасбродства.
— Не понимаю, почему они не объявили тебя наследным принцем во время этой дурацкой пресс-конференции. — С кислым выражением на лице Шарлотта Лемонт покосилась на свое отражение в зеркале Сапфирового Салона дворца де Берсерак.
Этому лицу требовалось, по ее мнению, много всякого: мазков помады, штрихов туши, растираний и похлопываний по щекам, так что Кристиану пришлось ждать довольно долго.
— И все эти шушуканья о том, что Кроненбург попытается нас аннексировать… — пробормотала она. — При том, что все мы знаем: единственная новость, о которой следует шушукаться, это то, что мой сын скоро будет королем!
Отправив все пузыречки и коробочки обратно в сумочку, Шарлотта объявила, что она готова. Опасаясь, как бы ей не пришло в голову сделать еще какое-нибудь усовершенствование в своей внешности, Кристиан повлек ее подальше от зеркала. Прямо в толпу, которая текла в Хрустальную Бальную Комнату, на празднование Независимости Мервиля.
Час назад Шарлотта с Кристианом были почетными гостями на субботней пресс-конференции, сидели вместе с членами королевской фамилии в просторной аудитории, специально отведенной для такого рода мероприятий. Премьер-министр Рене Девуан долго рассуждал о грядущих переговорах с Кроненбургом, о планах разрешения кризисной ситуации, сложившейся между двумя странами, вокруг прав владения одной рекой.
Как ни странно, Шарлотта продремала большую часть его речи, и несколько раз, во время драматических пауз, сделанных премьер-министром, был слышен ее храп. Только смешки журналистов ее разбудили, и она тут же поспешила рассмеяться вместе со всеми, не подозревая, что смеялись над ней.
И это было только началом этого ужасного вечера, подумал Кристиан. Это был «вечер достоинства», призванный продемонстрировать Кроненбургу, что они вовсе не испугались угроз и намерены продолжать веселиться. Хотя у Кристиана не было никаких источников информации, он твердо знал, что королева-мать его испытывает. Она хотела убедиться в том, что он сможет «работать» королем, если когда-то в этом возникнет необходимость. Хотя, согласно законам Мервиля, управляемого только монархом мужского пола, если он действительно сын Фридриха, то все уже решено само по себе.
Со спазмом в животе, Кристиан стоически шел туда, где, как он предчувствовал, должна была пройти самая скверная ночь в его жизни. То, что и Шарлотту сюда пригласили, заставляло его голову гудеть, а глаза невыносимо зудеть. Но от осознания того, что там же будет Изольда, с ухажером или без, это неважно, ему становилось легче, настолько легче, что он был готов сразиться с любым из закованных в латы рыцарей, что стояли в зале древностей.
Пыхтя от напряжения, не в силах приноровиться к широкому шагу Кристиана, Шарлотта напоминала потревоженную наседку.
— Одно словечко не убило бы Генриетту. Могла представить тебя всему миру. На самом деле, это бы отрезвило Кроненбург со всеми его королями. Мы бы указали этому мерзкому Генриху его место. Не понимаю, чего они ждут.
Кристиан дошел до относительно малолюдного уголка в зале и развернулся к Шарлотте.
— Они ждут подтверждения твоей версии.
Шарлотта недоуменно уставилась на него.
— А почему они сомневаются в моих словах?
— Это ты мне скажи.
— Я ни в чем не сомневаюсь Не будь смешным. Мервилю отчаянно нужен король, а ты — как раз подходящий для этого дела человек. Кто справится лучше тебя?
— Никто, — зашипел Кристиан и провел рукой по волосам, оглядываясь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42