Узнать, кто был этот неизвестный «инженер», по какой причине он платил за все и откуда он брал требуемые средства, не удалось даже проницательному уму министра Хвостова.
В то время, когда в салонах князя Андронникова, придворного шталмейстера Бурдукова и баронессы Розен спекуляции, шпионаж и бессовестное мошенничество — были пущены в ход, чтобы добиться влияния на безвольного царя, существовал еще один кружок, преследовавший другие, более широкие и опасные цели: это был салон Игнатьева, где собирались все ярые сторонники национальной и религиозной нетерпимости и политической реакции, страстно желавшие управлять императором.
Граф Александр Павлович Игнатьев, бывший посол в Высокой Порте, а позднее министр, возможно, был первым, кто еще во времена Александра Третьего почувствовал отмирание российской придворной жизни и предвидел расцвет салонов. Как только старый император Александр переехал в Гатчину, граф Игнатьев с помощью деловитой супруги начал устраивать трижды в неделю «политические приемы». Скоро они превратились в тот пресловутый «черный салон Игнатьева», который на протяжении долгого времени слыл влиятельным политическим центром столицы.
Игнатьев, под чьим руководством проводились массовые реакционные гонения, использовал свой салон в качестве общественного инструмента для своей подстрекательской деятельности, порождающей тысячи интриг, нацеленных на то, чтобы повлиять на скрытый от окружающего мира царский двор. Здесь теперь собиралось фанатичное духовенство и политики из рядов реакционного «Славянского благотворительного общества», дипломаты, военные и министры, которые так же, как и хозяин дома, были сторонниками идеи захвата власти Константином и даже разработали с этой целью военный план. К числу друзей графа Игнатьева принадлежали банкиры и поставщики, сумевшие своевременно завести ценные знакомства и тем самым обеспечить себе поставки в будущей войне. И, наконец, в салоне графа вращались различные чиновники из министерств и полицейских бюро, мрачные личности, насквозь пропитанные «святыми национальными убеждениями», поборники строго абсолютистского и репрессивного режима.
Чиновники, совершавшие важные сделки по заданию салонов Андронникова, Бурдукова и Розен, использовались в гостиной Игнатьева для более значительной политической деятельности: на их долю выпала историческая роль — доведение нетерпимости и реакции из «черного салона» до обычно недосягаемых императорских ушей.
В этот ранний период, когда «черный граф» еще был крепок и деятелен, эффективность его салона была очень высока и в некотором отношении оказывала роковое влияние. Но позднее, когда граф все больше и больше отдалялся от общественной жизни, политические игры в салоне Игнатьева превратились в несерьезную, повторявшуюся трижды в неделю болтовню.
И хотя «черный салон», руководимый впоследствии вдовствующей графиней, по-прежнему придерживался реакционных идеалов и ярой религиозной нетерпимости, тем не менее все это потеряло после смерти графа серьезную значимость. Правда, так же, как и раньше, приходили прежние гости, велись те же разговоры, но салон все больше и больше принимал характер кружка, где за чашкой кофе лицемерные старые дамы беседовали с генералами пенсионного возраста о своих сердечных заботах.
Чем старее становились хозяйка и ее гости, тем более заметной становилась эта безудержная болтливость. Со временем одни и те же политические темы уже не удовлетворяли собеседников, и, таким образом, они незаметно перешли к «мистицизму» и «оккультизму», что часто идут рука об руку с реакционными убеждениями.
Теперь уже старые дамы, генералы и духовенство, собиравшиеся трижды в неделю в салоне графини Игнатьевой, буквально несколько минут уделяли политике, чтобы затем сразу же, по молчаливому согласию, перейти к «сверхъестественным силам». Окруженные благодарными слушателями, они до поздней ночи могли рассказывать друг другу о «мистических событиях» и об «открытиях», часто гости «черного салона» никак не могли распрощаться и, даже стоя в дверях, продолжали болтать о «тайнах сверхъестественного».
Скоро всякий, интересовавшийся оккультизмом, стремился стать членом кружка графини Игнатьевой, потому что произошло то, что чаще всего случается в такого типа объединениях рьяных салонных оккультистов: там, где люди собираются вместе ради бесконечной болтовни о сверхъестественном, оно не заставляет долго себя ждать и в один прекрасный день подает более или менее ясные знаки. Также и в салоне графини Игнатьевой магический мир духов проявился во всех возможных «приметах» и «астральных феноменах».
Через некоторое время легковерные, но еще не достаточно компетентные члены кружка нашли «учителей», «вестников», «ясновидцев», «мистиков» и «монахов-францисканцев», обладавших способностью расшифровать и объяснить все сверхъестественные знаки, появлявшиеся до сих пор и продолжающие появляться. Эти «просветленные люди» все без различия принимались гостями дома с большими почестями, как если бы это были святые, и из салона старой графини многие из них находили дорогу в гостиные «черногорок». Таким образом тот или другой попадал в Царское Село, и там он уже появлялся с утвердившейся репутацией чудотворца и «посланника божьего».
Из-за болезни маленького наследника царь и царица все больше поддавались влиянию таких «святых» и «ясновидцев» и не замечали того, что все глубже попадали под влияние идей, желаний и интересов, взлелеянных в салоне графини Игнатьевой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142