Все чаще и чаще случалось, что Ефим и Прасковья вторили голосу, проникающему из подпола, то стенающему, то ликующему, и спускались в мрачную темницу кающегося, чтобы принять участие в молитвах. Постепенно они все более отстранялись от мирских занятий и часто проводили дни и ночи вместе с Григорием в совместных покаяниях в его подполе. Едва ли они могли бы объяснить, как это произошло, сначала их удивляло странное преображение Гриши, но постепенно его святость уже не казалась им странной. В тот момент, когда его ужасные стенания и последующее восторженное пение склонили их впервые на колени, и произошло в них своеобразное превращение. С тех пор они больше не пытались сравнивать кающегося грешника с тем, прежним Гришей. С полным самоотречением отдались они охватившим их возвышенным чувствам. Стенающий, распростертый на земле человек своей покорностью все более завоевывал власть над ними. Иногда по его устремленному вверх лицу растекалось блаженное просветление, как если бы в этот момент он увидел Бога и достиг предельных высот благочестивого восторга.
После того, как они сами испытали внутреннее перерождение, у них возникла уверенность, что Гриша был послан в странствия самим Богом и стал святым; их уже больше не удивляло, что редкая божья милость дарована именно Григорию Ефимовичу; в своей наивной простодушной вере они не собирались судить о путях господних.

* * * *
Когда крестьяне Покровского узнали о возвращении Распутина и его чудесном перерождении, появились сомневающиеся в такой перемене Григория: уж очень хорошо помнили крестьяне легкомысленного деревенского парня, который вечно таскался по трактирам, искал ссор и волочился за девками.
Один старый крестьянин, член волостного церковного совета, который и раньше часто навещал Ефима Андреевича, первым решился зайти в его дом и лично удостовериться в истинности всех этих слухов. В сопровождении своего работника, он прошел во двор старика Распутина и там обстоятельно объяснил, что услышал о чудесной перемене вернувшегося домой Григория, поэтому он очень просит разрешения посетить кающегося. Ефим Андреевич сразу же провел гостя во двор и пригласил спуститься в подземелье к Григорию. Уже проходя по двору, посетитель услышал печальный жалобный голос, исходящий откуда-то снизу, и чем ближе подходил к подвалу, тем сильнее овладевал им ужас. А сопровождающий его работник с радостью повернул бы обратно и в глубине души был доволен, что хозяин приказал ему ждать во дворе, а сам приготовился спуститься вниз по лестнице.
На какое-то мгновение старый крестьянин заколебался, но любопытство пересилило, он несколько раз ударил посохом о землю и решительно направился в подвал.
Вытянув шею, с округлившимися от напряжения глазами смотрел ему вслед работник, пока старик не скрылся в темноте. Не двигаясь, остался он стоять у входа, сердце возбужденно стучало, потому что снизу все доносился жуткий, вызывающий ужас голос кающегося. А когда этот голос вдруг затих, у парня стало тяжело на сердце.
Прошло довольно много времени, прежде чем из темноты подвала вновь раздались тяжелые шаги крестьянина и озабоченный работник услышал стук посоха по ступеням. Наконец в узком проеме показался сам старик.
Слуга бросил пытливый взгляд на своего хозяина, и, увидев его лицо, он так испугался, что, несмотря на свое любопытство, не смог решиться ни на один вопрос; не говоря ни слова, он на некотором отдалении последовал за стариком, который тяжелыми шагами, задумчиво опустив голову, медленно возвращался в деревню.
Вскоре все Покровское пришло в сильное волнение, услышав рассказы старого крестьянина о посещении Григория, о стенаниях и торжественных песнопениях молящегося, о странных словах, которые он произносил; рассказ слуги о чудесном преображении хозяина после возвращения из подпола способствовал усилению возбуждения.
Многие крестьяне готовы были уже после этих рассказов поверить в превращение Григория Распутина в святого, тем более, что описания старого крестьянина и его работника совпадали со слухами о необычном чужаке из окрестных лесов. Все чаще высказывались утверждения, что вернувшийся в родные края Григорий и есть тот самый таинственный богомолец, о котором ходило столько рассказов. Мысль, что из всех деревень губернии выбрано Покровское, что именно из него вышел святой, будоражила, завладевала умами всех жителей края.
Уже на следующий день крестьяне в тяжелых сапогах и с посохами и крестьянки в цветастых головных платках и длинных юбках толпами потянулись во двор старого Ефима. Среди них были убежденные верующие, но были и сомневающиеся; всем хотелось услышать Григория и увидеть его. И с каждым из них происходило то же самое, что и со старым крестьянином из волостного церковного совета: когда они пересекали двор и слышали ужасный, молящий голос святого, проникающий из подпола, они на мгновение задерживались перед спуском вниз по крутой лестнице. Когда они один за другим выползали из темного проема, то ожидающие снаружи замечали, как удивительно изменились их лица; этих людей и расспрашивать-то поначалу робели.
С каждым крестьянином и крестьянкой происходило то же самое; охваченные земным, обывательским любопытством, они спускались в подпол, но после того, как видели распростертого на полу кающегося святого, слышали его плачущие причитания и проповеди, они возвращались оттуда совершенно преображенными. Среди посетителей были мужчины того же возраста, что и Григорий, прежде не однажды кутившие и куролесившие с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142