Мне вспомнилось, как кот вырывался из рук хозяина и царапал его. Эта тварь инстинктивно чувствовала, что шлюпка утонет! Я взял себя в руки. Кот не мог завести часы, он не стал бы есть сухари. Я подошёл к плитке и ощупал её. Сталь была ещё тёплая. Пошуровав в топке кочергой, я увидел тусклые красные угольки.– На борту какой-то человек, – сказал я. – Он-то и взломал дверь в помещение со слитками. Теперь вам ясно, почему всё серебро цело? Этот человек не смог увезти его, поскольку он до сих пор здесь.– Невероятно!– Невероятно, но возможно, – ответил я. – Тут есть кров и пища. И вода. Брезент специально сорвали с кранов, чтобы собирать дождевую воду.– Ты думаешь, Хэлси оставил здесь сторожа? – спросил Берт и скорчил гримасу. – Чтоб мне провалиться! Нечего сказать, приятная работёнка!– Может быть, это какой-нибудь бедолага, потерпевший кораблекрушение, – сказал я. – Ему удалось пробраться через рифы, и теперь он сидит тут. Кошка-то жива. Как ещё это объяснить?– Какой ужас! – пробормотала Дженни.– Да, несладко, – согласился я и взял её за руку. – Идёмте. Чем скорее отыщем его, тем лучше. Берт, отправляйся на корму, а мы осмотрим нос.Мы с Дженни облазили машинное отделение, кубрик, мостик и форпик. Это было довольно нудное занятие. Мы подсвечивали себе керосиновой лампой. В чёрных нишах машинного отделения, в безлюдных коридорах и углах кают метались странные тени, и это действовало на нас угнетающе. Мы выходили из трюма, когда Берт закричал с кормы:– Я нашёл его, Джим! Судно уже окутывали сумерки. Ветер быстро крепчал. Он завывал, обдувая надстройку, и вой этот заглушал нескончаемый грохот волн в рифах. Водяная пыль липла к лицу, её несло через весь остров от утёсов на его западной оконечности. Берт спешил к носу. За ним шёл маленький черноволосый человечек в брюках из синей саржи и матросской фуфайке. Шагал он неохотно и, похоже, побаивался нас. Он напоминал испуганного зверька, которого толкает вперёд любопытство.– Прошу любить и жаловать, – сказал Берт, приблизившись к нам. – Пятница собственной персоной, только белый. Нашёл его в рулевом механизме.– Бедняга, – проговорила Дженни. – У него такой напуганный вид.– Как вы оказались на судне? – спросил я. Он не ответил. – Как вас зовут?– Говори помедленнее, – сказал Берт. – Он неплохо понимает по-английски, но говорит не ахти как. По-моему, он иностранец.– Как вас зовут? – повторил я, на этот раз более отчётливо. Его губы шевельнулись. У этого человека было усталое и серое лицо страдальца. Он раскрыл рот, тщетно стараясь подавить страх и хоть что-то сказать. Это было ужасное зрелище, особенно сейчас, когда сгущались мрачные сумерки.– Зелински, – внезапно произнёс он, – Зелински – так моё имя.– Как вы попали на «Трикалу»?Он вскинул брови.– Не понимаю. Это трудно. Я слишком долго один. Я забываю родной язык. Я тут уже… Не помню, сколько… – он лихорадочнозахлопал по карманам и достал маленький ежедневник. – Ах, да, я прибываю сюда десятого марта 1945. Значит, один год и один месяц, да? Вы заберёте меня с собой? – внезапно с жаром спросил он. – Пожалуйста, заберите меня с собой, а?– Разумеется, заберём, – ответил я, и от улыбки морщины на его измождённом лице обозначились ещё резче, кадык дёрнулся.– Но как вы сюда попали? – спросил я.– Что? – он нахмурился, но потом его лицо вновь прояснилось. – Ах, да… как попал? Я поляк, понятно? В Мурманске сказали, этот корабль должен идти в Англию. Я хочу находить невесту, она в Англии. И я иду на этот корабль…– Вы хотите сказать, что пробрались на борт тайком?– Как, простите?– Ладно, не будем об этом, – сказал я.– Должно быть, он оставался на борту после того, как все, кроме Хэлси и его шайки, покинули судно, – проговорила Дженни.– Да, – согласился я. – Так что мы привезём с собой не только серебро, но и живого свидетеля.– Пожалуйста, – снова заговорил поляк, указывая на «Айлин Мор». – Пожалуйста, ваш корабль. Будет большой шторм. Здесь будет плохо. Он с запада, и вода течь через весь остров. Скоро будет темно, и вы должны иметь много якорей, нет?– Бывает, что ветер дует с востока? – спросил я его. Он нахмурился, подыскивая слова.– Нет, только однажды. Тогда было ужасно. Днище почти вдавило в корабль. Каюты все вода. Волны достают там, – и он указал на мачты.Он, конечно, преувеличивал, однако было очевидно, что при восточном ветре волны будут перехлёстывать через защищавшие остров рифы, а этот укрытый пляж превратится в залитый бушующей водой ад. Слава Богу, что господствующими ветрами тут были западные.– Тогда давайте укрепим «Айлин Мор» ненадёжнее, – предложил я.– Вы не должны спать на ваша маленький корабль. Вы должны приходить сюда, пожалуйста. Будет очень плохо. «Айлин Мор» стояла носом к пляжу, против ветра, который с рёвом обдувал Скалу Мэддона. Среди снаряжения «Трикалы» мы нашли два маленьких шлюпочных якоря. Привязав к ним крепкие перлини, мы надёжно зачалили яхту. Два якоря на носу, два – на корме. С кормы перлини были длиннее, чтобы в случае перемены ветра яхту не выбросило на пляж. Потом мы перешли на «Трикалу», взяв с собой резиновую лодку.Зелински настоял на том, что кашеварить будет он. Робости как не бывало. Слова лились из него непрерывным потоком, он бегал туда-сюда, стеля нам постель, грея воду, роясь в аптечке, чтобы залатать наши порезы. Он был до безумия рад человеческому обществу. Да и коком Зелински оказался прекрасным, а запас провизии на судне сохранился благодаря холоду. После ужина начался шторм. Мы поднялись на палубу. Стояла кромешная тьма. Ветер продувал надстройку, бросал нам в лицо брызги, шум прибоя в рифах усилился, но даже он не мог заглушить грома волн, бивших в скалы на западном краю острова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53