ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Ну прямо нечистая сила вселялась в обычно умного, рассудительного старого полковника!
Она, не иначе она! Чем еще можно объяснить, что он первым шагнул из казачьего строя и направился к турку-забияке. Принял из его руки повод от белого жеребца, стрелой взлетел в седло. Приучая жеребца к своей руке, сделал два больших круга между рядами неприятельской конницы и казачьими чайками, остановился против врага. Отвечая на его приветствие — наклон головы и приложенную к левой стороне груди правую руку — отвесил полупоклон и рванул из ножен верную саблю.
Турок оказался добрым рубакой: сильная рука, быстрый глаз, точный удар. Но были у него недостатки, так часто присущие молодежи, — горячность и переоценка собственных возможностей. На них и решил сыграть более опытный и выдержанный Сидловский. С начала поединка он только парировал чужие удары и лишь изредка наносил свои. Турок, расценив это как признак слабости противника, все более и более смелел, постепенно терял осторожность.
От взгляда Сидловского не ускользнуло, когда турок выпустил из левой руки повод, стал управлять конем легкими ударами коленей и пяток. Вот ты и попался, голубчик! Собираешься в удобный момент перебросить ятаган в левую руку и нанести удар оттуда, откуда казак его не ждет. Старо, старо! Полковник впервые столкнулся с этим приемом три десятка лет назад, и потом множество раз сам мастерски пользовался им. Сегодня он готов посмотреть, как этим приемом владеешь ты, молодой задира.
Турок нанес сильный удар, и едва Сидловский успел отбить его, как ятаган сверкнул уже в левой руке врага. Однако нанести свой коварный удар противник не успел — казачья сабля молнией обрушилась ему на голову. С разрубленным черепом турок рухнул в траву, а полковник тут же ухватился за чужой повод. Быстрей к своим! Но не тут-то было! Огненно-рыжая кобыла поверженного турка, лишившись хозяина и не слушаясь руки чужака, закусила удила и стремглав помчалась к неприятельской лаве.
Вздумала лишить казака законной добычи? Черта лысого! Он справился с твоим хозяином, справится и с тобой! А турецкая лава все ближе, ближе. В конце концов, кобыла замедлила бег и, повинуясь сильной руке Сидловского, начала делать разворот к Дунаю. А вражеская лава уже так близко, что можно различить лица ближайших всадников. Когда полковник с рыжей кобылой в поводу, наконец, поскакал к чайкам, вслед ему раздались выстрелы…
И вот он с двумя пулями — одной в боку, другой под лопаткой — лежит в чайке и не может двинуть ни рукой, ни ногой. Только и хватает его, чтобы с трудом водить пером по бумаге. А с кормы чайки лезет в уши голос войскового старшины Проневича, заменившего раненого Сидловского:
— За победу под Дуянами, особливо за добытые вражьи знамена и плененного пашу, генерал фон Боур все войско Запорожское благодарил и обещался о наших действиях их сиятельству графу Румянцеву и Государыне написать…
Рука отдохнула, полковник опять в состоянии вывести несколько слов. Писать трудно, однако картелюшку своему старому другу, кошевому Петру Калнышевскому, он обязательно должен закончить сегодня.
«…Вельможности вашей от меня и от всей команды в поклон с добутых на той стороне Дуная вещей: шаблю, под серебром ножны, попередник конский с серебряными ручками; пану писарю войсковому Ив. Я. Глобе часы карманные, тоже тамо добуты, серебряные, чрез атамана поповического куреня Петра Мовчана посылаю…»
Сидловский опустил руку с пером, в изнеможении закрыл глаза. Прислушался к голосу Проневича:
— Завтра нам велено выступить в гору Дуная, под село, прозываемое Черноводы, дабы отбить оное у неприятеля. К команде нашей на срок похода причислен Венгерского гусарского полка капитан барон Эренберг…
Значит, опять в поход, навстречу новым боям.
Несколько слов в заключение.
По его (подполковника Кутузова М.И.) желанию Войска Запорожского Низового в курень Крыловский принят и для всегдашнего его при войске исчислении в компуты войсковые вписан, а для верности в том и сей аттестат ему №127 при подписи нашей и войсковой печати выдать повелели.
(Из сечевого аттестата 1773 года января 3 дня, полученного подполковником Кутузовым М.И. на его прошение о зачислении в Войско Запорожское Низовое.)
Над Дунаем, в Крыму и Причерноморье бушевали военные грозы. Засыпали друг друга ядрами и шли на абордаж суда, сходились в штыковых атаках колонны пехоты, на полном скаку сшибались в яростной рубке конные лавы. И победные русское «Ура!», украинское казачье «Слава!» все чаще заглушали турецкое и татарское «Алла!» Молодая Российская империя, не столь давно твердой ногой вставшая на Балтике, теперь прокладывала себе дорогу к Черному морю.
Позади была слава Рябой Могилы, громкие победы при Ларге и Кагуле, покорение Крыма, другие не менее доблестные сражения. Европа, обратившая пристальный взор к России еще в правление Петра Великого, затем потрясенная ее триумфом в Семилетней войне, сейчас с изумлением наблюдала за новыми успехами русского оружия: победами над армией султанской Турции и ее вассала, крымского хана.
Там, на холмистых придунайских равнинах, в солончаковых степях Крыма русские полководцы смело ломали устоявшиеся стратегические каноны военной науки, русский солдат и украинский казак побеждали в ситуациях, немыслимых для успешного ведения боя солдатами других армий. Россия, при императоре Петре сломавшая шею тогдашней грозе Европы — Карлу XII, усмирившая при дочери Петра Елизавете другое пугало континента — Фридриха Великого, теперь, при императрице Екатерине II, уверенно одерживала верх над Турцией, с которой уже несколько столетий ничего не могла поделать вся Европа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Она, не иначе она! Чем еще можно объяснить, что он первым шагнул из казачьего строя и направился к турку-забияке. Принял из его руки повод от белого жеребца, стрелой взлетел в седло. Приучая жеребца к своей руке, сделал два больших круга между рядами неприятельской конницы и казачьими чайками, остановился против врага. Отвечая на его приветствие — наклон головы и приложенную к левой стороне груди правую руку — отвесил полупоклон и рванул из ножен верную саблю.
Турок оказался добрым рубакой: сильная рука, быстрый глаз, точный удар. Но были у него недостатки, так часто присущие молодежи, — горячность и переоценка собственных возможностей. На них и решил сыграть более опытный и выдержанный Сидловский. С начала поединка он только парировал чужие удары и лишь изредка наносил свои. Турок, расценив это как признак слабости противника, все более и более смелел, постепенно терял осторожность.
От взгляда Сидловского не ускользнуло, когда турок выпустил из левой руки повод, стал управлять конем легкими ударами коленей и пяток. Вот ты и попался, голубчик! Собираешься в удобный момент перебросить ятаган в левую руку и нанести удар оттуда, откуда казак его не ждет. Старо, старо! Полковник впервые столкнулся с этим приемом три десятка лет назад, и потом множество раз сам мастерски пользовался им. Сегодня он готов посмотреть, как этим приемом владеешь ты, молодой задира.
Турок нанес сильный удар, и едва Сидловский успел отбить его, как ятаган сверкнул уже в левой руке врага. Однако нанести свой коварный удар противник не успел — казачья сабля молнией обрушилась ему на голову. С разрубленным черепом турок рухнул в траву, а полковник тут же ухватился за чужой повод. Быстрей к своим! Но не тут-то было! Огненно-рыжая кобыла поверженного турка, лишившись хозяина и не слушаясь руки чужака, закусила удила и стремглав помчалась к неприятельской лаве.
Вздумала лишить казака законной добычи? Черта лысого! Он справился с твоим хозяином, справится и с тобой! А турецкая лава все ближе, ближе. В конце концов, кобыла замедлила бег и, повинуясь сильной руке Сидловского, начала делать разворот к Дунаю. А вражеская лава уже так близко, что можно различить лица ближайших всадников. Когда полковник с рыжей кобылой в поводу, наконец, поскакал к чайкам, вслед ему раздались выстрелы…
И вот он с двумя пулями — одной в боку, другой под лопаткой — лежит в чайке и не может двинуть ни рукой, ни ногой. Только и хватает его, чтобы с трудом водить пером по бумаге. А с кормы чайки лезет в уши голос войскового старшины Проневича, заменившего раненого Сидловского:
— За победу под Дуянами, особливо за добытые вражьи знамена и плененного пашу, генерал фон Боур все войско Запорожское благодарил и обещался о наших действиях их сиятельству графу Румянцеву и Государыне написать…
Рука отдохнула, полковник опять в состоянии вывести несколько слов. Писать трудно, однако картелюшку своему старому другу, кошевому Петру Калнышевскому, он обязательно должен закончить сегодня.
«…Вельможности вашей от меня и от всей команды в поклон с добутых на той стороне Дуная вещей: шаблю, под серебром ножны, попередник конский с серебряными ручками; пану писарю войсковому Ив. Я. Глобе часы карманные, тоже тамо добуты, серебряные, чрез атамана поповического куреня Петра Мовчана посылаю…»
Сидловский опустил руку с пером, в изнеможении закрыл глаза. Прислушался к голосу Проневича:
— Завтра нам велено выступить в гору Дуная, под село, прозываемое Черноводы, дабы отбить оное у неприятеля. К команде нашей на срок похода причислен Венгерского гусарского полка капитан барон Эренберг…
Значит, опять в поход, навстречу новым боям.
Несколько слов в заключение.
По его (подполковника Кутузова М.И.) желанию Войска Запорожского Низового в курень Крыловский принят и для всегдашнего его при войске исчислении в компуты войсковые вписан, а для верности в том и сей аттестат ему №127 при подписи нашей и войсковой печати выдать повелели.
(Из сечевого аттестата 1773 года января 3 дня, полученного подполковником Кутузовым М.И. на его прошение о зачислении в Войско Запорожское Низовое.)
Над Дунаем, в Крыму и Причерноморье бушевали военные грозы. Засыпали друг друга ядрами и шли на абордаж суда, сходились в штыковых атаках колонны пехоты, на полном скаку сшибались в яростной рубке конные лавы. И победные русское «Ура!», украинское казачье «Слава!» все чаще заглушали турецкое и татарское «Алла!» Молодая Российская империя, не столь давно твердой ногой вставшая на Балтике, теперь прокладывала себе дорогу к Черному морю.
Позади была слава Рябой Могилы, громкие победы при Ларге и Кагуле, покорение Крыма, другие не менее доблестные сражения. Европа, обратившая пристальный взор к России еще в правление Петра Великого, затем потрясенная ее триумфом в Семилетней войне, сейчас с изумлением наблюдала за новыми успехами русского оружия: победами над армией султанской Турции и ее вассала, крымского хана.
Там, на холмистых придунайских равнинах, в солончаковых степях Крыма русские полководцы смело ломали устоявшиеся стратегические каноны военной науки, русский солдат и украинский казак побеждали в ситуациях, немыслимых для успешного ведения боя солдатами других армий. Россия, при императоре Петре сломавшая шею тогдашней грозе Европы — Карлу XII, усмирившая при дочери Петра Елизавете другое пугало континента — Фридриха Великого, теперь, при императрице Екатерине II, уверенно одерживала верх над Турцией, с которой уже несколько столетий ничего не могла поделать вся Европа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37