Гвен ощущала возбуждение и в других частях тела. Главным образом тогда, когда рыцарь находился возле нее. Она чувствовала себя как-то необычно, будто ее щекотали внутри огромным пером, а снаружи охватывало странное томление.
Каким-то образом близость рыцаря была свя­зана с тем, что происходило в ее теле. Это ужас­но шокировало, но было чрезвычайно приятно.
Гвен хотелось быть ближе к Тайриану, то есть совсем близко к нему.
Девушка прикусила губу; жаль, что она не слушала сестру Фиаметту, когда та давала на­ставления молодым послушницам по поводу того, чего им «не следует ощущать» при прибли­жении мужчины; это касалось и монахов, кото­рые приезжали с визитами или жили в аббатстве.
Гвен тихонько напевала, намыливая и про­мывая волосы. Мурлыканье становилось громче и радостнее. Вдруг она резко оборвала эти зву­ки, задохнувшись от волнения.
Она напевала. Напевала!
Она издавала настоящие, сильные, глубокие звуки!
Весь следующий день, пока Гвен и рыцарь держали путь к Кирклейскому скиту, девушка пыталась петь, но не могла выдавить из себя ни звука. Как она ни старалась, из горла не вылетало ничего, кроме слабого писка.
Гвендолен пришла в уныние.
Тайриан молчал все время пути и произнес лишь несколько слов, когда они остановились перекусить. Хозяйка гостиницы дала им в доро­гу холодного цыпленка, лепешки, буханку чер­ного хлеба, масло, кувшин холодного сидра и разные сладости.
Гвен съела очень мало, но тщательно облиза­ла все пальцы, испачканные вкусным чернич­ным желе.
Тайриан смотрел, как она облизывает эти тонкие очаровательные пальчики, видел, как высовывается розовый язычок, обвивается во­круг одного из пальцев и снова прячется за све­жими губками. Гвен покончила с желе, и Тай­риан заглянул в ее выразительные печальные глаза.
Он тихо застонал, словно от приступа боли.
Это было невыносимо. Тайриан вскочил на ноги и, не разбирая дороги, бросился к ближай­шей рощице. Отсутствовал он довольно долго.
Гвен уже начала волноваться, не случилось ли с ним чего-нибудь, когда Тайриан снова вы­шел к месту их привала.
Его лицо напоминало каменную неприступ­ную крепость во время осады. Гвен почувство­вала себя еще более одинокой, чем когда жила в монастыре. По крайней мере, тогда она не знала рыцаря, о котором можно было мечтать. Там все ее мысли занимал Бог, молитвы, книги, ангельские и дьявольские создания и обычная ежедневная рутина, которая являлась неотъем­лемой частью жизни монахинь.
Ее душа принадлежала Богу.
А теперь появился Тайриан. Золотистый рыцарь.
Гвен находилась в ужасном смущении и недоумении. И впервые в жизни она даже не­много побаивалась своих чувств.
– Одевайся, Гвен, я не буду мешать.
Так как одежда девушки совершенно измаза­лась после путешествия, ночевок под открытым. небом и стычки с разбойниками, Тайриан оста­новился у дома состоятельного купца, чтобы приобрести смену белья и платье для Гвен, а заодно и выстирать то, что было на девушке.
Жена купца отказывалась выполнять эту работу, потому что на следующий день ее дочь выходила замуж и надо было готовить свадьбу. Но при виде мешочка с монетами, который по­казал ей Тайриан, глаза женщины заблестели: тяжелый кошелек пригодился бы и дочери, и ее будущему мужу. Вопрос был решен.
Гвендолен стояла в комнате в задней части дома, переодевшись в платье светло-голубого цвета. Оно вызывающе обтягивало грудь, а опустив глаза, Гвен побледнела – подол не до­ходил до щиколоток на целый дюйм. Но надев плотные шерстяные чулки и прочные туфли, она широко улыбнулась – теперь ее ноги вы­глядели толстыми и бесформенными.
Одевшись, Гвендолен задумчиво провела ру­ками по своему головному убору, помедлила, а потом сорвала и апостольник, и покрывало.
Светлые волосы свободно рассыпались по плечам. Жена купца, вошедшая в комнату и увидевшая перед собой прекрасную девушку вместо строгой монахини, остолбенела на миг. Приложив к губам палец, женщина, взяла по­крывало и апостольник и направилась к дверям. Она подумала, что сестра Гвендолен дала обет молчания и беседы не получится, но вполне заполнила пробел самостоятельно.
– Я вернусь, как только моя горничная вы­чистит Ваш головной убор. Ни один человек – даже этот красивый рыцарь, что сопровождает Вас в Кирклей – не должен видеть великолеп­ные волосы монахини. Они только для глаз вдаль, куда ускакали рыцарь и послушница.
Глава 16
Бога. Вашу одежду мы выстираем быстро. Не пройдет много времени, как Вы снова отправи­тесь в путь, сестра Гвендолен.
«Но я еще не монахиня», – хотела возразить Гвен.
Она дотронулась до волос, которые игуменья разрешила сохранить несчастной сиротке до окончательного обета. А ей все еще хочется по­стричься в монахини? Что изменилось? Что-то изменилось и очень значительно, и это имело отношение к странным внутренним ощущениям.
Было бы богохульством рассказать Святому ордену, что она видела во сне прошлой ночью и о чем думала во время бодрствования.
Мечты о Тайриане… Разбирая спутавшиеся пряди, Гвен подошла к окну и выглянула на улицу.
Внизу во внутреннем дворике стоял предмет ее грез, беседуя с каким-то пузатым мужчиной.
Гвен отпрянула назад, чтобы он не увидел ее без головного убора.
Девушка присела на кушетку и вскоре, свер­нувшись калачиком, крепко заснула. Недавно вымытые красивые волосы спустились на пол, блестящие волны образовали светло-серебристое озерцо на черно-желтом ковре.
Постучав и не получив ответа, Тайриан во­шел в небольшую комнату. Он гадал, почему требуется так много времени, чтобы выстирать одежду Гвендолен и помочь ей переодеться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99