Отец радостно улыбнулся ей и помахал вилкой.– Я уж грешным делом решил, что ты проспишь до утра. – Он кивком указал на соседний стул. – Садись, садись. Ты, должно быть, умираешь с голоду. Лакомка приготовил потрясающее жаркое.Только сейчас Мэдди заметила третьего человека на кухне. Она удивленно вгляделась в его лицо – смуглое, с черными выпуклыми глазами, увенчанное шапкой кудрявых черных с проседью волос. Если бы не испачканный белый передник, этот коротышка, склонившийся над духовкой, как две капли воды был бы похож на ее лионского спасителя – мсье Форли.– Джузеппе Понтицетти дель Флорино к вашим услугам, принцесса, – нараспев произнес коротышка с сильным итальянским акцентомКалеб Харкур усмехнулся:– Понимаешь теперь, почему мы прозвали его Лакомкой? Но в кулинарии этот лягушонок – настоящий бог. Потому-то мы с Григгинсом уверены, что ему цены нет. – Он проследил взглядом за тем, как Лакомка ставит перед Мэдди дымящуюся тарелку жаркого, от аромата которого у девушки буквально потекли слюнки. – Вот, дорогая моя, – продолжал Харкур, как только Мэдди взялась за вилку, – это и есть все мои домочадцы.– Всего три человека? В таком большом доме?Харкур кивнул.– Днем еще приходят экономка, две горничные, лакей и мальчик-уборщик. Если бы я знал, как без них обойтись, я не потерпел бы их в своем доме и минуты. Но к этим двоим… – Калеб жестом указал на дворецкого и повара. – …К этим двоим я привык. Григгинс когда-то был моим помощником на первом моем корабле, а Лакомка – коком. С тех пор минула уже четверть века.– Это чистая правда, мисс Мэдди. Что за дрянная посудина была! – вмешался Григгинс. – Ничего общего с этими чистенькими, аккуратными парусниками, которые сейчас плавают под флагом Харкура. Когда капитан поселился здесь, он отправил то дырявое корыто в отставку, а заодно и нас с Лакомкой. И с тех пор мы служим ему.Мэдди улыбнулась. Было совершенно очевидно, что эти двое, “служившие” ее отцу, в действительности были давними товарищами “капитана”. Как, однако, все это странно! Один из самых богатых купцов Англии обходится услугами всего лишь пары старых помощников. С другой стороны, это соответствовало образу “простого человека”, каковым хотел казаться Калеб Харкур.Разделавшись с ужином, Харкур положил вилку на опустевшую тарелку и нахмурил густые брови. Его обветренное лицо внезапно залилось румянцем.– Этот дом не годится для женщины, и я отлично понимаю это, дочка.– Нет, папа. Для меня он вполне годится, – возразила Мэдди, удивляясь, почему это отцу вздумалось извиняться за такой чудесный, уютный дом.– Нет, ты не права, Мэдди. Этот дом и прислуга подходят для моих простых нужд, но для юной леди на выданье, которой предстоит завязывать знакомства в лондонском свете, он слишком мал и находится слишком далеко от Мейфера.Мэдди изумленно уставилась на отца. – Но я вовсе не собираюсь завязывать знакомства, папа!– Нет, дочка. Любой женщине хочется войти в свет, и я не допущу, чтобы тебя постигла судьба твоей матери. – Харкур невесело улыбнулся. – С тобой все будет иначе. Теперь я богат, как набоб, и ты войдешь в свет, даже если ради этого мне придется истратить все до последнего фартинга. У меня уже есть план, и поверь, не пройдет и года, как ты получишь все, о чем может мечтать девушка твоего возраста. Балы, званые обеды… и даже приглашение в Карлтон-Хаус!Мэдди решила, что не станет спорить с отцом: ведь он придавал такое большое значение своим планам! Было бы слишком жестоко указать ему на то, что скорее человек научится летать, как птица, чем дочь простого купца войдет в надменный лондонский свет. И брак с бывшим шпионом и графским бастардом не увеличит ее шансы попасть в высшее общество. Но социальное положение Мэдди ничуть не интересовало. Сердце ее было отдано Тристану, и она выйдет за него замуж… как только этот тугодум, наконец, сделает ей предложение. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ На следующее утро Мэдди поднялась поздно и обнаружила отца в гостиной на втором этаже за серьезной беседой с какой-то худощавой, нервной женщиной с гладкими каштановыми волосами и бледно-голубыми глазами.– Мэдди, детка, – обернулся Харкур к вошедшей девушке, – это мадам Элоиза Блузо, французская модистка. Леди Урсула порекомендовала нам обратиться к ее услугам. Я поручил ей сшить для тебя платья, которых тебе хватит до тех пор, пока леди Урсула не закажет тебе полный гардероб.Кто такая эта леди Урсула и почему она должна заботиться о гардеробе его дочери, Харкур не сообщил, а Мэдди в присутствии модистки постеснялась спрашивать: вдруг эта леди окажется любовницей отца? Однажды Мэдди уже допустила подобную ошибку в отношении некой стареющей райской пташки, навещавшей ее деда по средам между часом и четырьмя. То был единственный случай в жизни, когда дед позволил себе поднять руку на любимую внучку, но щека ее после этого горела несколько часов. Повторять эту же ошибку с отцом Мэдди не хотелось.– Леди Урсула предлагает для начала два утренних платья, дорожное платье и одно простое вечернее платье, в котором вы сможете посещать балы и театры, – проговорила мадам Элоиза с таким чудовищным акцентом, что Мэдди тут же поняла: эта женщина за всю свою жизнь и дня не провела на континенте. Но Мэдди сдержалась, несмотря на то, что ей хотелось от души расхохотаться. Ведь если она разоблачит эту мошенницу, то тем самым бросит тень на вкус леди Урсулы… а значит, и на вкусы своего отца в отношении любовниц.– Из какой части Франции вы приехали? – не замедлила осведомиться Мэдди у модистки, как только Калеб Харкур оставил их наедине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78