Дэйн посмотрел прямо в глаза брату, хотя в действительности ему хотелось отвернуться. Он знал, что объяснение будет нелегким, и заранее приготовился.
— Ничего, — ответил он спокойно. — Я тоже очень привязан к Элейне. Она всегда была добра ко мне, и я готов защитить ее от любой беды, ты знаешь это. Но она психически неуравновешенна, Гарет. Ей было бы все равно, даже содержи ты целый гарем, лишь бы продолжал навещать ее в аббатстве.
Гарет вздохнул.
— Здесь, боюсь, мы никогда с тобой не придем к согласию, — сказал он.
— Ты хочешь сказать, что с тех пор, как Элейна удалилась в монастырь, у тебя не было женщины? — Вопрос был задан корректно, но со всей братской прямотой и ожиданием ответа.
— Если бы я мог быть так благороден, — помрачнев, ответил Гарет. На столе у него стоял кувшин с вином и полдюжины деревянных кубков. Он плеснул в два из них, протянул один Дэйну.
Кенбрук отпил глоток и скривился. Вино показалось ему кислым и отдающим уксусом по сравнению с тем вином, что он пробовал во Франции и Италии.
— Ты говоришь так, будто каешься в грехах, — сказал он Гарету. — Я твой брат, а не исповедник. Я не осуждаю тебя.
На губах Гарета заиграла слабая улыбка, а на щеки благодаря вину вернулся румянец.
— Мы говорим о моем браке, когда надо спасать твой, — криво усмехнулся Гарет.
— Глориана будет счастлива без меня, — сказал Дэйн.
Гарет кашлянул и пристально взглянул на брата, вновь наполняя свой осушенный кубок.
— Она может просто-напросто убить тебя, решив таким образом эту дилемму.
Дэйн усмехнулся и потянулся за кувшином. С каждым глотком Дэйна все меньше волновал вкус напитка. Вино подействовало на него благотворно и уменьшило возникшее напряжение.
— Прекрасная Глориана поблагодарит меня за мудрость и дар предвидения, — сказал он с вновь обретенной уверенностью. — Если не сегодня, так завтра.
Гарет приподнял бровь, и его лицо приняло скептическое выражение.
— Ну хорошо, а что ты собираешься делать с Глорианой?
— Есть два выхода, — ответил Дэйн. — Я могу отослать ее в монастырь или найти ей нового мужа. — Он помолчал, хмуря светлые брови. — Правда, мне не очень импонирует мысль о замужестве: вряд ли мы сможем подобрать достойную кандидатуру. Но если она пострижется в монахини…
Гарет громко рассмеялся.
— Глориана? — поразился он. — Ты слишком долго отсутствовал, брат, и ты мало знаешь женщин.
Дэйн попытался опротестовать последнюю реплику брата, но тот, помахав рукой, заставил его замолчать. Глаза Гарета смеялись.
— Нет, я не говорю, что ты не постиг науку очаровывать эти прекрасные создания, Дэйн. Я не сомневаюсь, что в этом ты преуспел.
Однако готов поспорить, что ты не представляешь себе, что творится в этих прелестных головках дочерей Евы. К тому же ты забываешь о приданом. Дэйн сощурился:
— О приданом?
Гарет прислонился к подоконнику, скрестив руки на груди:
— Ты забыл, Дэйн, что, когда брачный контракт был составлен, нам дали много золота? Глориана — богатая невеста: она унаследовала обширные земли, драгоценности, дом в деревне. У нее есть владения в Лондоне. Предположим, ты решил расстаться с наследством жены, но это.не решает вопрос золота. Его нет, Дэйн, давно нет. Оно истрачено на долги, солдат, взятки, налоги. Если ты отмахнешься от Глорианы, нам придется вернуть все до последнего пенни, с процентами.
Ошеломленный Дэйн снова опустился на табурет. Счастье Глорианы не имело никакого значения, но вот приданое — это нечто совсем другое. Ни один честный и уважающий себя мужчина не может воспользоваться приданым жены, а затем расторгнуть брак. Даже если женщина достаточно молода, привлекательна и богата, чтобы найти другого мужа. Деньги необходимо вернуть, а на это могут уйти годы.
Гарет подошел к Дэйну и похлопал его по плечу:
— Не стоит беспокоиться об этом сейчас, — сказал он. — После долгой отлучки ты наконец вернулся домой. Завтра наш младший брат станет рыцарем. У тебя еще будет достаточно времени, чтобы все как следует обдумать и прийти к верному решению.
Помолчав, Дэйн тяжело вздохнул и кивнул головой.
— Пошли в таверну, — сказал он.
Гарет ухмыльнулся и направился к двери. Задержавшись только на мгновение, за ним последовал Дэйн.
Оставшись одна в своей комнате, Глориана принялась обдумывать сложившуюся ситуацию. Она деликатно отклонила предложение Эдварда, напомнив ему, что, несмотря на все свои недостатки, лорд Кенбрук до сих пор является ее законным мужем. Она же, как любая христианка, не могла выйти замуж, не получив развода. Глориана скрыла от юноши правду, которая заключалась в том, что она не может предложить ему нечто большее, чем любовь сестры к брату.
Эдвард вздохнул, нежно поцеловал ее в лоб и, не говоря ни слова, покинул ее покои.
Час спустя, облаченная в платье из светло-зеленой шерсти, со все еще мокрыми, но аккуратно расчесанными и уложенными волосами, Глориана сидела и смотрелась в зеркало, сделанное из тонкого полированного серебряного листа. Ее возмущение до сих пор не улеглось. Кенбрук привез в Хэдлей свою любовницу — невероятно! И если бы возмущение не пересилило боль, Глориана кинулась бы на кровать и зарыдала. Но ярость придала ей сил.
Нет, не такая уж она наивная. Глориана понимала, что у мужчин могут быть любовницы. Например, ее приемный отец, Сайрус, был любящим мужем Эдвенны, а все же их домашние слуги в Лондоне болтали о какой-то женщине из Фландэрса. Ее собственный деверь Гарет Сент-Грегор, которого Глориана считала одним из достойнейших мужей Англии, обожал свою дорогую Элейну. Но тем не менее у него была любовница — темноволосая красавица-ирландка Аннабель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101