Он мой, – гордо объяснил Джош.
– Ах ты, мой красавчик! – Стефани про тянула руку и погладила морду жеребца. – Джош, какой он Большой! Как ты сумел с ним справиться, когда я упала? Ты, должно быть, необыкновенный наездник.
– Вороной всегда меня слушается, даже когда напуган, – похвастался Джош. – Он, хоть и большой, ласковый как котенок. А ты, по-моему, умеешь обращаться с лошадьми, – заметил он, увидев, что Вороной доверчиво тянется к ней, чтобы Стефани почесала ему холку. – Вороной всегда косо смотрит на чужих, но ты, похоже, знаешь, как с ним обходиться.
– Знаешь, мне очень спокойно с лошадьми, – улыбнувшись, ответила Стефани. – Совсем не так, как с рысями.
Джош растянул рот до ушей. Его улыбка вдруг показалась Стефани знакомой. Какое-то воспоминание... Но это смутное чувство мелькнуло и тут же исчезло.
– Хочешь посмотреть на жеребенка? – спросил Джош, спрыгивая с забора.
– Конечно.
Джош повел ее вдоль ограды в конюшню. От сеновала доносился знакомый пряный запах сена. Оглядевшись, Стефани насчитала десять стойл и еще несколько просторных загонов. Да, Кентреллы ведут большое дело.
Джош остановился перед загоном, где жался к матери смешной тонконогий жеребенок. Внимание Стефани привлекла кобыла – темно-коричневая, с хвостом и гривой, отливающими золотом.
– Какая красавица! – вырвалось у Стефани. Из глубины загона вышел Чарли и облокотился на поручень.
– Да, красотка что надо. Обычно мы их так долго тут не держим, но это у Зорьки первый, и Коул за нее боится.
– Обычно кобылы жеребятся весной, но папа решил не ждать, – объяснил Джош, протянув руку, чтобы погладить малыша. – Папа назвал его Мечтатель.
Что-то мягкое задело Стефани за ногу. Взглянув вниз, она увидела большого рыжего кота.
– А это, наверно, Томас.
Джош смотрел на нее во все глаза. Стефани взяла кота на руки и начала гладить его по пушистой шерсти.
– Когда мы познакомились, я вела себя не лучшим образом.
Чарли откашлялся.
– Мне тут Коул кое-что рассказал. Извините, мэм, что я вас так напугал. Я ничего такого не хотел, – оправдывался он. – Я же не знал, что Томас вздумает заявиться к вам в гости. Я, честное слово, только хотел пошутить. И не думал, что так все обернется.
Стефани с улыбкой опустила Томаса на пол.
– Надеюсь.
– Но мне, правда, очень жаль.
– Не сомневаюсь. – Стефани мягко улыбнулась. – И не сомневаюсь, что вы с мистером Кентреллом приятно провели время, жалея меня сегодня утром. Ну, Джош, если мы еще не все посмотрели, пойдем скорей, а то опоздаем к обеду.
Услышав об обеде, Джош забеспокоился и оставшуюся часть экскурсии провел почти бегом. Они ненадолго заглянули в коровник, мельком осмотрели курятник. Стефани едва удерживалась от смеха. Джош слегка притормозил лишь у длинного приземистого здания. Это – как он объяснил – был дом для сезонных рабочих.
– Здесь живут люди, когда косят траву или клеймят скот, или если папа нанимает чужих рабочих. – Потом Джош указал на два окна по разным концам дома. – Это комната Чарли, а в той жил дядя Леви. – Он покосился на солнце, приближавшееся к зениту. – А что там внутри, я тебе покажу в другой раз.
Они обогнули дом – и Стефани застыла в изумлении. Меньше всего она ожидала увидеть здесь, среди конюшен и загонов, маленький, словно игрушечный, домик с зелеными ставнями, белыми занавесками и цветами на окнах.
– Здесь живут бабушка Кейт и дедушка.
– Какая прелесть!
Джош кивнул.
– Дедушка говорил, что, когда бабушка Кейт выходила за него замуж, ей не хотелось бросать свою хижину. И вот, когда она поехала в Денвер повидать брата, мы решили построить здесь точно такой же дом, чтобы сделать ей сюрприз. Мы, мужчины, строили, а мама и другие женщины шили одеяла, занавески и прочую ерунду. Когда бабушка Кейт это увидела, она заплакала и сказала, что дедушка неисправимый романтик. Я подумал, что ей не понравилось, а потом папа мне сказал, что женщины часто плачут от радости. – Он с любопытством взглянул на Стефани. – И все женщины так делают?
– Я полагаю, большинство.
Джош презрительно наморщил нос.
– А по-моему, это глупо – плакать, когда тебе хорошо.
– Ну, когда-нибудь ты нас, женщин, поймешь.
Они уже подходили к ранчо.
– Доброе утро! – Навстречу им по дорожке шел Коул. – Решились на большую прогулку?
– Мы с вашим сыном завершили обход территории, – весело доложила Стефани. – Ни одной рыси на ранчо не обнаружено.
– Ну, слава Богу! – Коул рассмеялся. – От сердца отлегло.
– Очень рада. – Она оглянулась. – Кажется, Джош нас покинул.
– Значит, у Кейт уже обед на столе. Он обладает особым нюхом на это дело. – Он жестом пригласил ее войти. – Прошу.
Вечером Коул решил научить Стефани играть в свою любимую игру – в шахматы. Пока он расставлял фигуры, Стефани напряженно всматривалась в них и наконец сказала:
– Знаете, я, кажется, играла в эту игру раньше. Может, попробуем сразу?
Часа через два Коул смотрел на нее с уважением.
– Из всех, с кем мне случалось играть, только мой отец способен на такой натиск.
Но Стефани его не слышала. Перед ее глазами встал образ другого человека.
– Внимательней, Стефани! Я взял ферзя, а вы и не заметили! Что с вами?
При звуках чужого голоса воспоминание тут же исчезло.
– Вы словно увидели призрак.
– Так и есть, – ответила она, слегка вздрогнув. – Я вспомнила человека, который научил меня играть в шахматы. – Она удрученно подперла голову рукой. – Понятия не имею, кто он такой. Вот досада! Все какие-то клочки, обрывки, и ничего не складывается вместе.
– Все-таки вы хоть что-то вспоминаете.
– Очень мало, – со вздохом ответила Стефани.
– Прошлой ночью во сне вы снова произнесли имя Джеймса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80