Она, только она одна, создала эту чудовищную ситуацию. Если Чарльз погибнет, это будет на ее совести, и только на ее.
19
Когда Уортен проводил Мег в гостиную, Монтфорд удалился в одну из комнат на втором этаже. Чарльз по просьбе виконта остался в общем зале, пока Уортен устраивал Мег у грязного дымящего камина, согревая ее холодные руки.
Мег не сводила с него глаз, желая, чтобы он заговорил с ней, отчитал ее за глупость, чтобы она могла наконец согласиться с ним и доказать ему, что ее убеждения изменились. Но он не смотрел на нее. Он казался полностью погруженным в свои мысли, и у Мег родилось ужасное предчувствие, что он обдумывает, каким образом сообщить ей нечто страшное. Вокруг его темных глаз легли усталые складки, и Мег с трудом удержалась, чтобы не коснуться рукой его лица и не поцеловать его. Она поняла, что любит его до безумия, но страх сжимал ей сердце. Ее мучило его молчание, особенно потому, что обычно, рассердившись на нее, он рвал и метал.
Если бы только, думала печально Мег, он пришел в бешенство. Она могла снести его гнев; его серьезный вид разрывал ей сердце, лишая ее слов.
Наконец она была больше не в силах выносить это молчание:
— Боюсь, что я навсегда потеряла ваше уважение, милорд. Только несколько минут назад, когда я увидела на грязном сене перчатку Чарльза, я поняла то, что вы старались объяснить мне последнее время.
Он отчужденно взглянул на нее.
— Но все-таки вы ожидали, что я вызову Монтфорда на дуэль, чтобы отомстить за нанесенное вам оскорбление?
— Лорд Уортен, я…
Он вынудил ее замолчать, коснувшись пальцем ее губ.
— Не нужно ничего говорить. Мне известны ваши чувства. Со вчерашнего дня я много думал над вашей просьбой расторгнуть нашу помолвку и пришел к заключению, что вы правы: мы не подходим друг другу. Нам лучше разойтись.
Он отпустил ее руки и, встав, отошел к маленькому грязному окну. Почему-то он провел рукой по стеклу и, с отвращением глядя на запачканную перчатку, сказал:
— Господи! Неужели Монтфорд не мог додуматься до чего-то получше?
Оставаясь на своем месте, Мег смотрела на красное пятно на полу. Она внезапно поняла, что это была кровь Монтфорда. Голова у нее закружилась. Она не могла поверить, что была готова расстаться со своими убеждениями как раз в тот момент, когда Уортен разорвал их помолвку.
Избегая глядеть на него, она тихо сказала:
— Значило бы это что-нибудь для вас, милорд, если бы я сказала, что мои чувства изменились настолько, что я желаю… желаю стать вашей женой?
Он отвечал не сразу. Она не могла догадаться, что у него в мыслях, и, поскольку он продолжал молчать, она взглянула на него.
— Вы говорите так, — сказал он наконец, — потому что вы считаете своим долгом вознаградить меня за ваше спасение. Но вы не понимаете того, что в этой ужасной ситуации есть и моя вина. В сущности, я подтолкнул вас к этому побегу. Вы мне ничем не обязаны, Маргарет, поэтому нет необходимости притворяться, что в вашем сердце произошли такие внезапные перемены. — Он слегка улыбнулся. — Но должен сказать, что я ценю этот ваш жест.
— Это не жест, уверяю вас.
— Мег, — сказал он, на лице его не было уже ни тени улыбки, — у меня была возможность, до отъезда из Стэйплхоупа, заглянуть в рукопись вашего последнего романа. Я вижу теперь, как я ошибался с самого начала.
— Вы знаете, что я пишу дурацкие любовные романы? — Она почувствовала стеснение в груди. — Я полагаю, папа вам об этом рассказал?
— Да. Но вы очень ошибаетесь, называя ваши романы дурацкими. Они прелестны, забавны, не без недостатков, но дурацкими их назвать нельзя. Я прочитал два и только что закончил третий, когда вы с Чарльзом приехали в «Лозу». Но когда я говорю о последнем вашем романе, я имею в виду четвертый.
Мег встала, поднеся руки к лицу.
— О нет! — воскликнула она. — Значит, вы обнаружили всю беспредельность моей глупости!
Он медленно подошел к ней. Его спокойствие тревожило ее больше, чем вспышки гнева.
Теперь каждый его шаг говорил ей, что все кончено.
— Вы помните музыкальный вечер у Норбери несколько недель назад, когда я в первый раз сделал вам предложение? Я очень удивился вашему отказу, потому что думал, что вы влюблены в меня. Теперь я понимаю, что вы просто изучали мои черты, чтобы наделить ими персонаж вашего романа. Я прав?
— Да, но вы не понимаете.
Он нежно обхватил ее плечи. Ей не нужна была сейчас его нежность, ей хотелось, чтобы он с силой прижал ее к себе, как он делал это раньше. Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее.
Вместо этого он грустно смотрел на нее. В его взгляде по-прежнему было упрямство, но только теперь это упрямство, эта его злосчастная твердость были против их союза.
— Я слишком хорошо все понимаю, — сказал он. — Я даю вам свободу, Мег. — Он отступил от нее и сказал совершенно другим, деловым тоном: — Примерно через час прибудет карета, чтобы отвезти вас домой. Я нанял служанку для вашего сопровождения, и ради соблюдения приличий Чарльз и я вернемся завтра в разное время. Мне очень жаль, что вам невозможно остаться здесь на ночь, но я уверен, что вы понимаете, как важно, чтобы вы оказались в Стэйплхоупе до рассвета. Каролина ждет вас.
Мег не пыталась спорить с ним или удерживать его. Она только попросила прислать к ней Чарльза, так как она хотела поговорить со своим добрым старым другом.
Чарльз вошел с усталой улыбкой и поцеловал ее в щеку. Мег усадила его рядом с собой у камина и, взяв его за руку, сказала:
— Если я стану умолять тебя, мой дорогой друг, забыть об этой ужасной нелепой дуэли, ты послушаешь меня?
Чарльз, все еще очень бледный, стиснул зубы и отвернулся к почерневшему камину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88