Поднявшись, Эл направился к окну, но тут дверь открылась, и две дочери Дульси с трудом втащили в комнату медную ванну. Эл не знал, успел ли кто-нибудь предупредить их, но пока янки находился в доме, разоблачения следовало избегать любой ценой. Девушки с любопытством поглядывали на гостя, таская в комнату ведра с водой и наполняя ванну, но при этом так и не произнесли ни слова. Наконец они, разложив полотенца, покинули комнату, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Зачерпнув ладонями воду, Эл плеснул ее себе в лицо, и с его губ сорвался протяжный вздох блаженства. Почувствовав неожиданный прилив сил, он с новым интересом оглядел комнату. Несколько предметов меблировки исчезли, но остальные были ему знакомы. Казалось, комната приветствует странника, как старого друга, пробуждая в нем отрадные воспоминания. Хотя Эл не мог считать особняк родным домом, он все же воспринимал его как желанный приют.
Медленно приблизившись к треснувшему зеркалу, стоящему напротив ванны, паренек внимательно осмотрел себя, и его лицо расплылось в улыбке. Руки его поднялись словно сами собой, тонкие пальцы коснулись растрепанных рыжих волос. Отойдя от зеркала, Эл поспешно сбросил башмаки и мешковатые штаны, поверх них упала куртка. Рубашка доходила ему почти до колен. Торопясь, он расстегнул пуговицы и уронил ее на пол.
Элайна Макгарен застыла перед зеркалом в простых панталонах и детской нижней кофточке, под которой едва угадывалась ее маленькая грудь. Пропитанное потом грязное белье вскоре тоже оказалось на полу. Избавившись от одежды, Элайна горестно вздохнула. За последний год она донельзя исхудала — глядя в зеркало, отрицать очевидное было невозможно. Впрочем, худоба пошла ей на пользу: в свои семнадцать лет она ухитрялась притворяться оборванным мальчишкой, водя за нос янки. Неудивительно, что капитан Латимер так ничего и не заподозрил.
Элайна с раздражением вспомнила, какой радушный прием Роберта оказала капитану. Кокетство кузины было верным признаком того, что янки еще не раз вернется в дом Крэгхью. Для Элайны эти визиты могли закончиться плачевно, поэтому в любой момент ей следовало быть готовой снова стать мальчишкой.
Кроме того, надо было подумать и о работе: семейство Крэгхью жило теперь в нищете, и Элайна просто не могла стать для них обузой. Еще по пути в город она решила сама позаботиться о себе, но, только выслушав капитана Латимера, поняла, какая это будет непростая задача. Лишь несколько жителей города смогли бы нанять ее и платить ей жалованье, но едва ли у них можно было укрыться от преследователей надежнее, чем в госпитале янки.
Эта мысль показалась Элайне забавной. Приблизившись к зеркалу, она снова придирчиво оглядела себя. Как долго ей удастся прикидываться мальчишкой? Может ли внешность выдать ее? Тонкий, дерзко вздернутый нос обгорел на солнце, худое лицо с высокими скулами вполне могло сойти за мальчишеское. Пожалуй, чуть большее внимание привлекали ее искрящиеся серые глаза, раскосо посаженные под длинными шелковистыми темными бровями. А губы! Чересчур мягкие, розовые и нежные, они никак не могли принадлежать юноше.
Элайна состроила гримасу и улыбнулась своему отражению, не разжимая губ. «Вот! — обрадовалась она. — Надо только покрепче сжимать их!»
Она изучала свое лицо и не находила в нем ничего примечательного. Несмотря на все старания матери, Элайну с детства считали девчонкой-сорванцом, а в последние годы непомерная ответственность, скудная еда и тяжелый труд еще больше отдалили момент, когда девушка превращается в женщину. Столкнувшись с препятствиями, природа предпочла уступить — в такое время, когда главным было выжить, девическое томление выглядело бы просто неуместным. С расчетливостью, порожденной необходимостью, Элайна задумалась о том, как ей продолжить свой маскарад. Она гнала от себя мысли о том дне, когда эти пока еще неопределенные черты лица заставят какого-либо представителя противоположного пола забыть обо всем на свете.
Неожиданно внимание девушки привлек скрип открывшейся парадной двери. Бросившись к окну, она оглядела лужайку перед домом и увидела капитана Латимера, который, на ходу надевая шляпу, направлялся к коновязи. Элайна нехотя призналась себе, что этот янки — весьма импозантный мужчина: стройный, рослый, гибкий и мускулистый, он словно был создан для того, чтобы носить мундир. Она могла бы назвать капитана красавцем, однако он оставался янки, а по ее мнению, такой недостаток был непростительным.
Решив больше не думать о красавце офицере, она вернулась к ванне. Если Роберта с такой легкостью увлеклась новым знакомым — что ж, это ее дело. В сущности, знай капитан Латимер правду, он мог бы поступить с любой из них по законам военного времени.
С наслаждением погрузившись в воду, Элайна принялась усердно тереть мылом рыжие вихры. Расставание с волосами далось ей нелегко, однако она понимала, что длинные волнистые пряди наверняка сведут на нет все ее усилия. Спрятавшись в старом сарае у реки, она отрезала косы на случай, если ветер сорвет с нее шляпу.
А ведь все начиналось так безобидно! Поначалу конфедераты просили только еды и приюта, иногда проводили в доме одну-две ночи, прежде чем двинуться дальше. Мать Элайны, Глинис Макгарен, охотно принимала гостей, и сама Элайна продолжала делать то же самое после смерти Глинис, надеясь, что где-нибудь другая женщина поможет ее брату Джейсону — единственному из луизианских Макгаренов, оставшемуся в живых. Бэнкс и его головорезы оставили Александрию разграбленной, и Элайне приходилось делиться с солдатами последним из того, что она сумела уберечь от янки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171