О чем Томас весьма и весьма сожалел. Он начал... начал ухаживать за ней. Да. Он старался заставить ее смеяться, улыбаться, шутить, говорить, не задумываясь о словах. Вдруг он заметил, что Фиа продолжает стоять, будто терпеливо дожидаясь... чего?
Ответ был очевиден. Конечно, она ожидала, что их прогулка сейчас продолжится.
– Что-то случилось? – обратилась она к Томасу. И опять, как уже много раз, его юмор спас положение.
– Прости меня, – будто очнулся он, – я проглотил что-то нехорошее сегодня.
– Но сейчас все в порядке? – с невинным видом полюбопытствовала Фиа.
– Надеюсь.
– Тогда, может, ты хотел бы вернуться в дом?
– Ни в коем случае, пожалуйста, давай еще пройдемся. – Он предложил ей руку, и она, немного замешкавшись, приняла ее и пошла рядом.
– Ты с такой любовью говоришь о своих приемных детях, ты уже столько раз рассказывала мне о Кее, – вспомнил Томас, я Фиа с радостью вернулась к более безопасной теме разговора. – Он мне очень нравится, расскажи еще о нем.
Обычно, когда он спрашивал о чем-то личном, она вскидывала подбородок, словно принимая оборонительную позицию. Не предаст ли он ее доверие? Что он запомнит из ее рассказа, чтобы использовать против нее? Такие вопросы постоянно крутились в ее голове. Томас понимал это, потому что задавал себе те же вопросы, когда Фиа просила его рассказать о себе. Однако она не уклонялась от расспросов, и Томас тоже.
Разговор этот, который доставлял им огромное удовольствие, был весьма опасен, так как оба они очень хотели поверить друг другу. Они пытались отогнать глубоко укоренившиеся подозрения, от которых никак не могли избавиться. И только позднее Томас вдруг осознал непредвиденное последствие их словесного общения. Оказалось, оно очень его возбуждает.
– Никогда не прощу себе, что Пип был ранен из-за меня, – проговорила Фиа вместо ответа на вопрос о Кее. Томас заметил, что очень часто ровность ее голоса не соответствовала глубине чувств, которые она испытывала и не хотела выдавать.
Томас уже не винил ее за Пипа. Он слишком много узнал с тех пор. Что-то Фиа рассказала ему сама, о чем-то он догадайся, хотя о многом она не желала говорить вслух.
Когда Фиа и Пип познакомились, ее тронула его юношеская восторженность. Она не строила относительно Пипа абсолютно никаких планов. Она просто общалась с ним как со своим хорошим другом, у которого по отношению к ней не было никаких романтических интересов, так же как она общалась со своим приемным сыном Кеем. Фиа не могла предположить, что Пип примет ее дружеское отношение за нечто большее, а когда поняла, было уже слишком поздно.
– Прости меня, – произнес Томас.
Фиа не спросила за что, но Томас почувствовал, как на мгновение она крепче сжала его руку. Какое-то время они шли молча. С каждым шагом все острее становился запах моря, скал и сосен.
– Кей вспоминает отца? – спросил Томас.
– Грегори? Иногда. Грегори проводил с детьми мало времени, – ответила Фиа.
– А ты? Ты тоскуешь по мужу? – Томас сам не понимал, почему он вдруг задал этот вопрос.
Фиа вдруг остановилась, повернулась к нему и какое-то время молча смотрела на Томаса. Потом заговорила:
– Грегори Макфарлен был человеком не очень умным. Пределом его мечтаний была популярность среди светских щеголей и картежников. Своими детьми он занимался мало.
Да и меня, пожалуй, больше терпел, чем любил. Однако детям он дал гораздо больше, чем другие родители, и, в конечном счете, больше, чем ожидала я. Я его не любила, но и не ненавидела, уважала, а не презирала. В нашем браке не было ничего выдающегося.
– Но почему же ты вышла за него? – Это был лишний вопрос. Возможно, она сама не знает, почему Карр выдал ее за Макфарлена.
– Я вышла замуж из-за его усадьбы, – объявила Фиа и пошла прочь.
– Но наверняка было что-то еще, – предположил Томас, когда нагнал и остановил ее, положив руку на плечо. – Зачем Карру какой-то сельский дом в глуши?
– Карру? Но какое отношение ко всему этому имеет Карр?
– Ведь это он заставил тебя выйти замуж за Макфарлена.
– С чего ты взял? – удивилась Фиа. Томас наблюдал за ней с возрастающим интересом.
– Как ты сама призналась, – начал он осторожно, – Карр растил тебя специально для...
– Будь проклят Карр! – неожиданно резко проговорила Фиа. – Будь прокляты все его планы! Я вышла замуж за Макфарлена только ради того, чтобы сбежать от Карра, от его махинаций и заговоров. Я надеялась, что, когда Макфарлен умрет, я стану свободной и никто больше не будет манипулировать мной. Я мечтала получить независимость!
– Но неужели ты сама верила в это, – усомнился Томас. – Ведь у Макфарлена сын...
– Тогда я еще не знала, что у Макфарлена есть дети, – довольно резко ответила Фиа, но затем ее лицо смягчилось. – Я даже не подозревала об этом.
Томас услышал резкость в ее голосе, но не понял, чем она вызвана. «Если Фиа так ненавидит Карра, то почему она столько времени проводит в его компании? – недоумевал он. – Карр выставляет ее в обществе, как лошадь на продажу». Вслух Томас ничего не сказал, но подумал, что сравнение это очень точно.
А Фиа думала о более приятном: о Кее и Коре. Как она была раздосадована вначале их присутствием в Брамбл-Хаусе, но потом эта досада прошла. Постепенно пустота в ее душе стала заполняться новым, еще неведомым ей доселе чувством. Она долго подбирала название тому, что испытывала, изумляясь, что в ее сердце нашлось место такой теплой радости от близости с детьми.
Конечно, она любила Гунну, а позднее, когда ближе узнала братьев, привязалась к ним. Но чтобы она полюбила двух чужих детей, это невероятно! Она даже сама не подозревала, сколь сильно полюбила их, пока не умер Грегори и не появился Карр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88