за сорок. Вели отдохнуть, князь, право, кони устали!— Ну, добро, — сказал князь, — отдыхайте!— Эй, вы! — закричал Михеич, обращаясь к ратникам, — долой с коней, сымай котлы, раскладывай огонь!Ратники и холопи были все в приказе Быть в приказе — быть у кого-нибудь под началом.

у Михеича; они спешились и стали развязывать вьюки. Сам князь слез с коня и снял служилую бронь. Видя в нем человека роду честного, молодые прервали хороводы, старики сняли шапки, и все стояли, переглядываясь в недоумении, продолжать или нет веселие.— Не чинитесь Чиниться — проявлять неуместную скромность, застенчивость.

, добрые люди, — сказал ласково Никита Романович, — кречет Кречет — большая хищная птица из породы соколиных с серо-черным оперением.

соколам не помеха!— Спасибо, боярин, — отвечал пожилой крестьянин. — Коли милость твоя нами не брезгает, просим покорно, садись на завалину, а мы тебе, коли соизволишь, медку поднесем: уважь, боярин, выпей на здоровье! Дуры! — продолжал он, обращаясь к девкам, — чего испугались? Аль не видите, это боярин с своею челядью, а не какие-нибудь опричники! Вишь ты, боярин, с тех пор как настала на Руси опричнина, так наш брат всего боится; житья нету бедному человеку! И в праздник пей, да не допивай; пой, да оглядывайся. Как раз нагрянут, ни с того ни с другого, словно снег на голову!— Какая опричнина? Что за опричники? — спросил князь.— Да провал их знает! Называют себя царскими людьми. Мы-де люди царские, опричники! А вы-де земщина! Нам-де вас грабить да обдирать, а вам-де терпеть да кланяться. Так-де царь указал!Князь Серебряный вспыхнул:— Царь указал обижать народ? Ах, они окаянные! Да кто они такие? Как вы их, разбойников, не перевяжете!— Перевязать опричников-то! Эх, боярин! видно, ты издалека едешь, что не знаешь опричнины! Попытайся-ка что с ними сделать! Ономнясь Ономнясь — недавно, несколько дней назад.

наехало их человек десять на двор к Степану Михайлову, вот на тот двор, что на запоре; Степан-то был в поле; они к старухе: давай того, давай другого. Старуха все ставит да кланяется. Вот они: давай, баба, денег! Заплакала старуха, да нечего делать, отперла сундук, вынула из тряпицы два алтына Алтын — старинная монета, равная трем копейкам.

, подает со слезами: берите, только живу оставьте. А они говорят: мало! Да как хватит ее один опричник в висок, так и дух вон! Приходит Степан с поля, видит: лежит его старуха с разбитым виском; он не вытерпел. Давай ругать царских людей: бога вы не боитесь, окаянные! Не было б вам на том свету ни дна ни покрышки! А они ему, сердечному, петлю на шею, да и повесили на воротах!Вздрогнул от ярости Никита Романович. Закипело в нем ретивое Ретивое — то есть сердце.

.— Как, на царской дороге, под самою Москвой, разбойники грабят и убивают крестьян! Да что же делают ваши сотские Сотские — старосты, выбиравшиеся из населения, от сотни.

да губные старосты Губные старосты (от слова «губа» — «округ») выбирались из местных дворян.

? Как они терпят, чтобы станичники себя царскими людьми называли?— Да, — подтвердил мужик, — мы-де люди царские, опричники; нам-де все вольно, а вы-де земщина! И старшие у них есть; знаки носят: метлу да собачью голову. Должно быть, и вправду царские люди.— Дурень! — вскричал князь, — не смей станичников царскими людьми величать! — «Ума не приложу, — подумал он. — Особые знаки? Опричники? Что это за слово? Кто эти люди? Как приеду на Москву, обо всем доложу царю. Пусть велит мне сыскать их! Не спущу им, как бог свят, не спущу!»Между тем хоровод шел своим чередом.Молодой парень представлял жениха, молодая девка — невесту; парень низко кланялся родственникам своей невесты, которых также представляли парни и девки.— Государь мой, тестюшка, — пел жених вместе с хором, — свари мне пива!— Государыня теща, напеки пирогов!— Государь свояк, оседлай мне коня!Потом, взявшись за руки, девки и парни кружились вокруг жениха и невесты, сперва в одну, потом в другую сторону. Жених выпил пиво, съел пироги, изъездил коня и выгоняет свою родню.— Пошел, тесть, к черту!— Пошла, теща, к черту!— Пошел, свояк, к черту!При каждом стихе он выталкивал из хоровода то девку, то парня.Мужики хохотали.Вдруг раздался пронзительный крик. Мальчик лет двенадцати, весь окровавленный, бросился в хоровод.— Спасите! спрячьте! — кричал он, хватаясь за полы мужиков.— Что с тобой, Ваня? Чего орешь? Кто тебя избил? Уж не опричники ль?В один миг оба хоровода собрались в кучу; все окружили мальчика; но он от страху едва мог говорить.— Там, там, — произнес он дрожащим голосом, — за огородами, я пас телят… они наехали, стали колоть телят, рубить саблями; пришла Дунька, стала просить их, они Дуньку взяли, потащили, потащили с собой, а меня…Новые крики перебили мальчика. Женщины бежали с другого конца деревни…— Беда, беда! — кричали они, — опричники! Бегите, девки, прячьтесь в рожь! Дуньку и Аленку схватили, а Сергевну убили насмерть.В то же время показались всадники, человек с пятьдесят, сабли наголо. Впереди скакал чернобородый детина в красном кафтане, в рысьей шапке с парчовым верхом. К седлу его привязаны были метла и собачья голова.— Гойда! Гойда! — кричал он, — колите скот, рубите мужиков, ловите девок, жгите деревню! За мной, ребята! Никого не жалеть!Крестьяне бежали куда кто мог.— Батюшка! Боярин! — вопили те, которые были ближе к князю, — не выдавай нас, сирот! Оборони горемычных!Но князя уже не было между ними.— Где ж боярин? — спросил пожилой мужик, оглядываясь на все стороны. — И след простыл! И людей его не видать! Ускакали, видно, сердечные!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17