А.К.Толстой был противником тенденциозного искусства в том смысле, в каком понимали «тенденциозность» ученики и приверженцы Чернышевского. Сторонник «чистого искусства», А.К.Толстой призывал бороться с проповедовавшимся «Современником» течением в русской литературе: «Дружно гребите, во имя прекрасного, против течения!» То есть А.К.Толстой сам оказывался крайне тенденциозным и «чистое искусство» отбрасывалось им тут прочь.В одном из стихотворений А.К.Толстой так определял свое место в современной идейной борьбе: «Двух станов не боец, но только гость случайный». До некоторой степени это верно передает межеумочное положение писателя. Как сторонник принципа самодержавия А.К.Толстой примыкал к правящим верхам, но охранителем не был; как сатирик примыкал к обличительному направлению, но последовательных выводов не делал. Не был он ни западником, ни славянофилом, хотя были отдельные черты в его взглядах, которые сближали его с этими течениями русской жизни. Он скептически относился к западному буржуазному практицизму, уверял Тургенева, что Франция «неуклонно идет вниз»; Запад претил ему как рассадник идей демократии и революции. Интерес к старине сближал его со славянофилами, но он не разделял их учения о каком-то особом историческом назначении России, ставящем ее выше других народов.Взгляды А.К.Толстого можно охарактеризовать как своеобразную русскую аристократическую оппозицию самодержавию при сохранении самого самодержавия. А.К.Толстой хотел бы лишь несколько его ограничить, усовершенствовать, создав вокруг царя общество хороших советчиков из родовитого дворянства, связанного, как ему казалось, не меньше, чем дом Романовых, с коренными судьбами России, наиболее просвещенного общества, чуждого бюрократическим замашкам.Мечтания А.К.Толстого были, конечно, чистой утопией, обреченным на неудачу политическим «романтизмом».С годами А.К.Толстой все более чувствовал себя отчужденным от современности. Жил в своем черниговском имении, выезжал за границу лечиться от астмы, грудной жабы, невралгии. Все реже навещали его литераторы. Но лучшие его произведения все более начинали вставать в своем лучезарном свете и цениться общественностью.«Князь Серебряный» по традиции справедливо считается историческим романом: в нем есть не только хроникальная эпичность, но и драматизм, любовная интрига, замкнутость сюжетного действия. Однако сам автор назвал его в подзаголовке «Повесть времен Иоанна Грозного». Это нисколько не противоречит сути дела; жанр исторического романа тогда еще не вполне установился, Толстой сам его ищет. Могла сказаться тут и простая скромность писателя. Кроме того, вспомним, что слово «повесть» многие века в древней русской литературе, в летописях всегда звучало торжественно, было признаком высокого стиля: «Повесть временных лет» и другие. Иногда авторы по каким-либо особым соображениям дают неожиданные названия своим произведениям: у Пушкина поэма в стихах «Медный всадник» — «петербургская повесть», у Гоголя «Мертвые души» — «поэма».Над «Князем Серебряным» А.К.Толстой начал работать с конца 40-х годов. Привлекший его образ Ивана Грозного он разрабатывал в балладах: «Василий Шибанов», «Князь Михайла Репнин», «Старицкий воевода»; славил добродетели бояр и служилых людей, неповинно загубленных. Но роман подвигался туго, вероятно, надо было ждать смерти Николая I, чтобы засесть за роман о другом царе-тиране. Наступившая предреформенная «эпоха гласности» развязывала руки, и в 1859-1861 годах А.К.Толстой интенсивно работал над «Князем Серебряным». 21 марта 1861 года он уже сообщал приятелю, что роман закончен.А.К.Толстой много потрудился над источниками. Главной опорой для него была «История» Карамзина. Для создания картин народной жизни, описания внутреннего, духовного мира людей Древней Руси, постижения народного языка А.К.Толстой изучал популярные в его время труды И.П.Сахарова «Сказания русского народа», «Песни русского народа», «Русские народные сказки». Ценными были для него новейшие исследования и собрания текстов П.А.Бессонова «Калики перехожие», В.Варенцова «Духовные стихи». Много взял он материала из книги А.В.Терещенко «Быт русского народа», в частности указания о том, что слуги на царских обедах три раза переменяли платье.А.К.Толстой в построении «Князя Серебряного» опирался на традиции европейского и русского исторического романа. В развитии остро приключенческой интриги чувствуется влияние «Трех мушкетеров» А.Дюма. Первым, кто дал понятие о том, как надо строить исторический роман с искусным сочетанием вымышленных героев с героями реальными, которые восходят к подлинно существовавшим лицам, был Вальтер Скотт, например, в романе «Квентин Дорвард». События пропускаются через призму центрального вымышленного героя, обычно ничем не выдающегося, который оказывается по воле судеб замешанным в большие события. Это позволяет обрисовывать великих исторических деятелей и события не с их показной, официальной стороны, а, как выразился Пушкин, «домашним образом», раскрыть их человеческие характеры. Встреча сюжетного героя с историческим лицом, от которого затем зависит его судьба, у В.Скотта происходит случайно, в пути, в таверне, и герой обычно не знает, с кем имеет дело. Они успевают оказать друг другу какие-то услуги, а затем происходит их новая встреча, уже в иных обстоятельствах, нередко как представителей борющихся лагерей, и создается весьма драматическая коллизия. Так у В.Скотта строятся взаимоотношения между нанявшимся на дворцовую службу шотландцем Квентином Дорвардом и жестоким французским королем Людовиком XI.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17