И вот за Витичевским поворотом, когда лодии миновали ослепительно желтый остров и выплыли на широкий плес, вдали открылись перед ними зеленовато-синие горы, темные очертания длинной стены на них, золотистые крыши, крутые склоны предградья.На лодиях все вскочили. Торжественная тишина воцарилась над Днепром — гребцы опустили в воду свои огромные весла, кормчие оставили рули, только вода журчала за бортами да где-то глухо ударила, упав в воду, подмытая течением глыба земли.— Люди! Киев! — зазвучало внезапно с одной лодии, с другой, третьей…И нечего греха таить, у многих из этих бывалых воинов, которые никогда ни перед чем на свете не дрогнули и не отступили, сильнее забились сердца, предательская влага выступила на глазах — о, родная земля, как сладка ты еси!А гребцы уже взмахивали веслами, кормчие направляли теперь лодии прямо на горы, онемевшие руки наливались силой, мускулы напрягались, лодии выровнялись, собрались в ключи и так полетели вперед, что радуги брызг заискрились над ними, вода закипела за кормами.До Киева уже давно, еще ранней весной, долетела весть, что воины князя Святослава плывут домой по Днепру. Но эта весть была не радостной. Когда пять лет тому назад Киев провожал воинов в далекий поход, их было тогда на пятистах лодиях двадцать тысяч, да сухопутно шли через земли тиверцев да уличей еще тридцать тысяч. Теперь все они плывут на лодиях — сколько же лодий вырвалось из черной пасти Русского моря, сколько воинов — отцов, сыновей, братьев — несут те лодии на себе?!В Киеве поджидали, с рассвета до ночи глядели на низовья Днепра: не видно ли там знакомых ветрил, не возвращаются ли воины из похода?И в то время как воины князя Святослава со стороны Витичева смотрели на Киев, там с холмов сразу увидели лодии, повсюду понеслась весть, что лодии плывут, что воины возвращаются домой.Множество людей кинулось к Почайне, тут были горяне, ремесленники и кузнецы из предградья, купцы, смерды и убогие люди с Подола. Когда лодии стали приближаться к Киеву, Боричевым взвозом с Горы сошел окруженный воеводами и боярами киевский стольный князь Ярополк.Он остановился на высоком пригорке над Почайной впереди всех, в белом, расшитом золотом платне, с красным корзном на плечах, в сапогах из зеленого хоза, с мечом у пояса — молодой, прекрасный лицом сын князя Святослава.Лодии приближались, вот они развернулись широким полукругом, стали поворачивать к берегу, прежде выкрашенные в красный, зеленый, голубой цвета, украшенные вырезанными из дерева пучеглазыми турами, вепрями, чудищами, а теперь темные, опаленные жарким солнцем, овеянные морскими ветрами.Скрипел песок. Лодии одна за другой останавливались у круч. Безмолвно стояли люди на берегу. Сколько их, тех ло-дий? Десять, двадцать, сто? О боги, спасите нас, как мало! Воины на лодиях вставали, широко раскрытыми тревожными глазами смотрели на берег. Оттуда за ними следили бесчисленные женские, мужские, девичьи глаза.Первой из лодии вышла старшая дружина. Что несут воины на высоко поднятых руках? О, это меч и щит князя Святослава! За ними один за другим стали выходить и остальные.Почему же они, сойдя на берег, не бросаются к своим родным и близким, а стоят молчаливые и задумчивые? Вот кто-то из старшей дружины — это воевода Рубач, что смотрит ныне на свет одним правым глазом, хотя видит, наверно, больше, чем прежде, — приказывает:— Приготовиться, вой!И все они медленно, торжественно становятся так, как на поле битвы: старшины, со знаменами князя Святослава и земель, впереди, воины, с копьями, луками, пращами, строятся за ними десятками и сотнями.Первым выступает вперед воевода Рубач, за ним шагает старшая дружина, идут рынды — они несут знамя князя Святослава, на котором нарисованы два скрещенных копья, а под ним — меч его и щит.Князь Ярополк принял знамя, у него задрожали руки, когда он взял, вынув из ножен, меч своего отца.Несколько минут князь Ярослав стоял, держа этот меч. К нему были прикованы тысячи глаз воинов и жителей Киева. Князь должен был, как велели древний закон и обычай, дать роту над оружием князя Святослава.— Спасибо вам, дружина, что честно сражались за родную землю и утвердили славу Руси, а сюда принесли знамя, меч и щит отца моего князя Святослава! — промолвил, побледнев, князь Ярополк. — Слушайте же меня, дружина, мужи, люди, и пускай слышит это вся Русь… По завету предков моих и отца Святослава, даю роту беречь мир и покой в земле своей, нещадно бороться с нашими врагами, не жалеть для того ни сил своих, ни самого живота!Подняв меч, он поцеловал его пересохшими губами.Воинов окружили жители Киева. Теперь уже видно было, кто вернулся живым из похода, а кто ныне почивает в раю, живые бросились к живым, на берегу Почайны раздался великий плач — это плакали отцы, не дождавшиеся сыновей, жены, что потеряли мужей своих* осиротевшие дети.
2
Прежде чем отправиться в Любеч, Микула пробыл в Киеве несколько дней. Он побывал в хижине ремесленника Мутора, где останавливался когда-то, едучи на брань, рассказал вдове и детям, как погиб в далеком Доростоле их отец, сходил вместе с другими воинами на Подол, где пылал огонь перед статуей бога Волоса, а вокруг кипело торжище; собирался Микула побывать и на Горе — на этот раз он хотел дознаться, куда же делась его дочь Малуша, которая была когда-то ключницей у княгини Ольги.Оказалось, однако, что попасть на Гору было теперь нелегко. К лодиям часто приходили ремесленники из предградья, убогие люди с Подола, один нес воинам хлеб, другой — крынку молока. Они расспрашивали, как воины сражались с роме-ями в далекой Болгарии, вспоминали мертвых, молились за их души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28