ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Отсюда вывод, что рано или поздно общество должно будет перестроиться от основания до самой верхушки. Иначе оно сгниет.
— Ага, — пробормотал Жецкий. — Я так и думал.
Вокульский простился с ним. Он чувствовал себя как горячечный больной, которого окатили холодной водой.
«Однако, я вижу, пока общество перестроится, — думал он, — сфера моей благотворительности сильно сузится. Моего состояния не хватит на облагораживание низменных инстинктов. Что касается меня, то я, пожалуй, отдаю предпочтение светским дамам, зевающим в костеле, перед выродками, если даже они молятся и плачут».
Образ панны Изабеллы предстал перед ним в еще более ярком ореоле. Кровь бросилась ему в голову, и он в душе клеймил себя за то, что мог сравнивать ее с подобным существом.
«Нет, лучше уж сорить деньгами на экипажи и лошадей, чем на такого рода… несчастные случаи».
В пасхальное воскресенье Вокульский в наемной карете подъехал к дому графини. У подъезда уже стояла длинная вереница экипажей самого различного ранга. Были там щегольские кабриолеты, в которых разъезжала золотая молодежь, и обыкновенные извозчичьи пролетки, нанятые на несколько часов отставными сановниками; старые кареты со старыми лошадьми и старой упряжью, сопровождаемые лакеями в потертых ливреях, и новенькие, прямо из Вены, коляски, а при них лакеи с цветами в петличках и кучера с кнутами, упертыми в бок наподобие маршальского жезла; не было недостатка и в фантастических казачках, облаченных в шаровары такой непомерной ширины, словно именно там была заключена вся спесь их господ.
Вокульский мимоходом подметил, что среди этого сборища возниц челядь знатных господ выделялась важной степенностью, кучера банкиров пытались верховодить, что вызывало издевки и брань, извозчики же отличались самоуверенной бойкостью. Кучера наемных карет держались особняком, брезгливо сторонились остальных, а те, в свою очередь, брезговали ими.
Когда Вокульский вошел в вестибюль, седой швейцар с красной лентой низко поклонился ему и распахнул дверь в гардеробную, где джентльмен в черном фраке снял с него пальто. В тот же миг перед Вокульским очутился Юзеф, лакей графини, который хорошо его знал, потому что переносил из магазина в костел музыкальную шкатулку и поющих птиц.
— Их сиятельство просят пожаловать, — сказал Юзеф.
Вокульский достал из кармана пять рублей и сунул ему, чуствуя, что поступает, как парвеню.
«Ах, как я глуп, — думал он. — Нет, я не глуп. Я только выскочка, который в обществе должен платить каждому на каждом шагу. Ну, да спасение блудниц обходится дороже».
Он поднимался по мраморной лестнице, убранной цветами, Юзеф шел впереди. До первой площадки Вокульский не снимал шляпу, потом снял, так и не зная, принято это или не принято.
«В конце концов невелика беда, если бы я вошел к ним в шляпе».
Юзеф, несмотря на свой более чем солидный возраст, взбежал по ступенькам, как лань, и куда-то исчез, а Вокульский остался один, не зная, куда идти и к кому обратиться. Это длилось недолго, но в Вокульском уже начал закипать гнев.
«Каким барьером условностей они огородили себя! — подумал он. — Ах… если б я мог все это разрушить…»
С минуту ему казалось, что между ним и этим высокочтимым миром изысканных манер неизбежна жестокая борьба, в которой либо мир этот рухнет, либо сам он погибнет.
«Хорошо, пусть я погибну… Но я оставлю по себе память…»
«Оставишь по себе снисходительную жалость», — шепнул ему какой-то голос.
«Неужели я так ничтожен?»
«Нет, ты только прекраснодушен».
Он очнулся — перед ним стоял Томаш Ленцкий.
— Приветствую, пан Станислав, — сказал он с присущей ему величавостью.
— Приветствую тем более горячо, что ваше посещение совпало с весьма приятным семейным событием…
«Неужели обручение панны Изабеллы?» — подумал Вокульский, и у него потемнело в глазах.
— Представьте себе, по случаю вашего посещения… Вы слышите, пан Станислав… по случаю вашего визита я помирился с пани Иоанной, моей сестрой… Что это вы словно побледнели?.. Вы встретите здесь много знакомых. Не думайте, что аристократия так страшна…
Вокульский опомнился.
— Пан Ленцкий, — холодно возразил он, — мою палатку под Плевной посещали и более знатные господа. И они были со мной настолько любезны, что теперь меня трудно смутить присутствием даже более знатных особ, нежели те, каких я могу встретить в Варшаве.
— А… а… — пролепетал пан Томаш и поклонился ему.
Вокульский был поражен.
«Каков холуй! — мелькнуло у него в голове. — И я… я… собирался церемониться с такими людьми?..»
Ленцкий взял его под руку и торжественно ввел в первую гостиную, где находились одни мужчины.
— Поглядите, вот граф… — начал пан Томаш.
— Знаю, — ответил Вокульский и про себя прибавил: «Должен мне рублей триста…»
— Банкир… — объяснял далее пан Томаш.
Но не успел он назвать фамилию, как банкир поспешил к ним и, поздоровавшись с Вокульским, воскликнул:
— Побойтесь вы бога, пан Вокульский, из Парижа страшно теребят нас по поводу этих бульваров. Вы им уже ответили?
— Я хотел раньше поговорить с вами, — ответил Вокульский.
— Так встретимся где-нибудь. Когда вы бываете дома?
— В неопределенное время. Я предпочел бы зайти к вам.
— Так приходите в среду, вместе позавтракаем и договоримся наконец.
Они раскланялись. Пан Томаш нежно прижал к себе локоть Вокульского.
— Генерал… — начал он.
Генерал, увидев Вокульского, протянул ему руку, и они поздоровались, как старые знакомые.
Пан Томаш становился все сердечнее, с удивлением замечая, что галантерейный купец знаком с наиболее видными в городе лицами и не знаком лишь с теми, кто, имея титул или богатство, не утруждал себя какой-либо деятельностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299
— Ага, — пробормотал Жецкий. — Я так и думал.
Вокульский простился с ним. Он чувствовал себя как горячечный больной, которого окатили холодной водой.
«Однако, я вижу, пока общество перестроится, — думал он, — сфера моей благотворительности сильно сузится. Моего состояния не хватит на облагораживание низменных инстинктов. Что касается меня, то я, пожалуй, отдаю предпочтение светским дамам, зевающим в костеле, перед выродками, если даже они молятся и плачут».
Образ панны Изабеллы предстал перед ним в еще более ярком ореоле. Кровь бросилась ему в голову, и он в душе клеймил себя за то, что мог сравнивать ее с подобным существом.
«Нет, лучше уж сорить деньгами на экипажи и лошадей, чем на такого рода… несчастные случаи».
В пасхальное воскресенье Вокульский в наемной карете подъехал к дому графини. У подъезда уже стояла длинная вереница экипажей самого различного ранга. Были там щегольские кабриолеты, в которых разъезжала золотая молодежь, и обыкновенные извозчичьи пролетки, нанятые на несколько часов отставными сановниками; старые кареты со старыми лошадьми и старой упряжью, сопровождаемые лакеями в потертых ливреях, и новенькие, прямо из Вены, коляски, а при них лакеи с цветами в петличках и кучера с кнутами, упертыми в бок наподобие маршальского жезла; не было недостатка и в фантастических казачках, облаченных в шаровары такой непомерной ширины, словно именно там была заключена вся спесь их господ.
Вокульский мимоходом подметил, что среди этого сборища возниц челядь знатных господ выделялась важной степенностью, кучера банкиров пытались верховодить, что вызывало издевки и брань, извозчики же отличались самоуверенной бойкостью. Кучера наемных карет держались особняком, брезгливо сторонились остальных, а те, в свою очередь, брезговали ими.
Когда Вокульский вошел в вестибюль, седой швейцар с красной лентой низко поклонился ему и распахнул дверь в гардеробную, где джентльмен в черном фраке снял с него пальто. В тот же миг перед Вокульским очутился Юзеф, лакей графини, который хорошо его знал, потому что переносил из магазина в костел музыкальную шкатулку и поющих птиц.
— Их сиятельство просят пожаловать, — сказал Юзеф.
Вокульский достал из кармана пять рублей и сунул ему, чуствуя, что поступает, как парвеню.
«Ах, как я глуп, — думал он. — Нет, я не глуп. Я только выскочка, который в обществе должен платить каждому на каждом шагу. Ну, да спасение блудниц обходится дороже».
Он поднимался по мраморной лестнице, убранной цветами, Юзеф шел впереди. До первой площадки Вокульский не снимал шляпу, потом снял, так и не зная, принято это или не принято.
«В конце концов невелика беда, если бы я вошел к ним в шляпе».
Юзеф, несмотря на свой более чем солидный возраст, взбежал по ступенькам, как лань, и куда-то исчез, а Вокульский остался один, не зная, куда идти и к кому обратиться. Это длилось недолго, но в Вокульском уже начал закипать гнев.
«Каким барьером условностей они огородили себя! — подумал он. — Ах… если б я мог все это разрушить…»
С минуту ему казалось, что между ним и этим высокочтимым миром изысканных манер неизбежна жестокая борьба, в которой либо мир этот рухнет, либо сам он погибнет.
«Хорошо, пусть я погибну… Но я оставлю по себе память…»
«Оставишь по себе снисходительную жалость», — шепнул ему какой-то голос.
«Неужели я так ничтожен?»
«Нет, ты только прекраснодушен».
Он очнулся — перед ним стоял Томаш Ленцкий.
— Приветствую, пан Станислав, — сказал он с присущей ему величавостью.
— Приветствую тем более горячо, что ваше посещение совпало с весьма приятным семейным событием…
«Неужели обручение панны Изабеллы?» — подумал Вокульский, и у него потемнело в глазах.
— Представьте себе, по случаю вашего посещения… Вы слышите, пан Станислав… по случаю вашего визита я помирился с пани Иоанной, моей сестрой… Что это вы словно побледнели?.. Вы встретите здесь много знакомых. Не думайте, что аристократия так страшна…
Вокульский опомнился.
— Пан Ленцкий, — холодно возразил он, — мою палатку под Плевной посещали и более знатные господа. И они были со мной настолько любезны, что теперь меня трудно смутить присутствием даже более знатных особ, нежели те, каких я могу встретить в Варшаве.
— А… а… — пролепетал пан Томаш и поклонился ему.
Вокульский был поражен.
«Каков холуй! — мелькнуло у него в голове. — И я… я… собирался церемониться с такими людьми?..»
Ленцкий взял его под руку и торжественно ввел в первую гостиную, где находились одни мужчины.
— Поглядите, вот граф… — начал пан Томаш.
— Знаю, — ответил Вокульский и про себя прибавил: «Должен мне рублей триста…»
— Банкир… — объяснял далее пан Томаш.
Но не успел он назвать фамилию, как банкир поспешил к ним и, поздоровавшись с Вокульским, воскликнул:
— Побойтесь вы бога, пан Вокульский, из Парижа страшно теребят нас по поводу этих бульваров. Вы им уже ответили?
— Я хотел раньше поговорить с вами, — ответил Вокульский.
— Так встретимся где-нибудь. Когда вы бываете дома?
— В неопределенное время. Я предпочел бы зайти к вам.
— Так приходите в среду, вместе позавтракаем и договоримся наконец.
Они раскланялись. Пан Томаш нежно прижал к себе локоть Вокульского.
— Генерал… — начал он.
Генерал, увидев Вокульского, протянул ему руку, и они поздоровались, как старые знакомые.
Пан Томаш становился все сердечнее, с удивлением замечая, что галантерейный купец знаком с наиболее видными в городе лицами и не знаком лишь с теми, кто, имея титул или богатство, не утруждал себя какой-либо деятельностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299