ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
.. Я почувствовал, как что-то словно разорвалось внутри меня, и только тогда понял, какая глубокая рана у меня в душе.
— Это правда, я никогда не интересовался звездами, — тихо сказал Игнаций.
— С того дня началась у меня странная болезнь, — продолжал Вокульский.
— Пока я писал письма, составлял счета, получал товары, рассылал своих агентов, пока чуть ли не на себе тащил и разгружал сломавшиеся телеги или подстерегал крадущегося грабителя, — я был более или менее спокоен. Но стоило мне оторваться от дел или хотя бы на минуту отложить перо, и я сразу чувствовал боль, как будто у меня, — понимаешь, Игнаций, — как будто у меня в сердце застряла песчинка. Бывало, я хожу, ем, разговариваю, трезво рассуждаю, осматриваю красивые окрестности, даже смеюсь и веселюсь — и, несмотря на это, чувствую внутри какое-то тупое покалывание, какое-то неясное беспокойство, еле-еле заметную тревогу.
Эта хроническая подавленность, невыразимо мучительная, из-за малейшего пустяка могла перейти в бурю. Дерево знакомого вида, обнаженный холм, цвет облаков, полет птицы, даже порыв ветра без всякого повода вызывали у меня такой прилив отчаяния, что я бежал от людей. Я искал пустынный уголок, где бы можно было, не боясь, что кто-нибудь услышит, броситься на землю и по-собачьи завыть от боли.
Иногда во время этих одиноких скитаний, когда я бежал от самого себя, меня застигала ночь. Тогда из-за кустов, поваленных деревьев, из расщелин являлись предо мною тени прошлого и грустно качали головой, глядя на меня остекленелыми глазами. А шелест листьев, далекое громыхание телег и журчание воды сливались в один жалобный голос, который вопрошал меня: «Путник, что сталось с тобою?" Ах, что со мной сталось…
— Ничего не понимаю, — прервал Игнаций. — Что же это было за безумие?
— Что? Тоска.
— По ком?
Вокульский вздрогнул.
— По ком? Ну… по всему… по родине.
— Почему ж ты не возвращался?
— А что бы мне это дало? Впрочем, я и не мог.
— Не мог? — повторил Игнаций.
— Не мог… и баста! Не к чему было мне возвращаться, — нетерпеливо ответил Вокульский. — Там ли, тут ли умирать — не все ли равно… Дай мне вина, — оборвал он вдруг, протягивая руку.
Жецкий поглядел на его пылающее лицо и отодвинул бутылку.
— Оставь, — сказал он, — ты уж и так возбужден.
— Потому-то я и хочу пить…
— Потому тебе и не следует пить, — прервал Игнаций. — Ты слишком много говоришь… Может быть, больше, чем сам хотел бы, — прибавил он с ударением.
Вокульский не настаивал. Он задумался и сказал, качая головой:
— Ты ошибаешься.
— Сейчас я тебе докажу, — ответил Игнаций, понижая голос. — Ты ездил туда не только ради денег.
— Правильно, — ответил Вокульский, подумав.
— Да и зачем триста тысяч рублей тебе, которому хватало тысячи в год?
— Верно.
Жецкий наклонился к его уху.
— И еще скажу тебе, что эти деньги ты привез не для себя…
— Как знать, может быть, ты угадал.
— Я угадываю больше, чем ты полагаешь.
Вокульский вдруг расхохотался.
— Ага, вот ты что думаешь? — воскликнул он. — Уверяю тебя, ничего ты не знаешь, старый мечтатель.
— Боюсь я твоей трезвости, от которой ты начинаешь рассуждать, как безумец. Ты понимаешь меня, Стась?
Вокульский все еще смеялся.
— Ты прав, я не привык пить, и вино ударило мне в голову. Но теперь я уже пришел в себя. Скажу тебе лишь одно: ты жестоко ошибаешься. А теперь, чтобы спасти меня от окончательного опьянения, выпей сам — за успех моих замыслов.
Игнаций наполнил рюмку и, крепко пожимая руку Вокульскому, произнес:
— За успех великих замыслов!
— Для меня великих, а в действительности весьма скромных.
— Пускай так, — сказал Игнаций. — Я уже стар и предпочитаю ни о чем не знать; я уже так стар, что мечтаю лишь об одном — о красивой смерти. Дай мне слово, что, когда пробьет час, ты меня известишь…
— Да, когда пробьет час, ты будешь моим сватом.
— Я уже был, и несчастливо… — заметил Игнаций.
— С вдовою, семь лет назад?
— Пятнадцать!
— Опять за свое, — рассмеялся Вокульский. — Ты все такой же.
— И ты все такой же. За успех твоих замыслов!.. Каковы б они ни были, я знаю одно — они, наверное, достойны тебя. А теперь — молчу…
С этими словами Игнаций выпил вино и бросил рюмку на пол. Звон разбитого стекла разбудил Ира.
— Идем в магазин, — сказал Игнаций. — Бывают беседы, после которых хорошо поговорить о делах.
Он достал из ящика стола ключ, и оба вышли. В сенях их обдало мокрым снегом. Жецкий отпер двери в магазин и зажег несколько ламп.
— Какие товары! — воскликнул Вокульский. — И, кажется, все новые?
— Почти. Хочешь посмотреть? Вот тут фарфор. Обрати внимание…
— Потом… Дай мне книгу.
— Приходов?
— Нет, должников.
Жецкий открыл конторку, достал книгу и подвинул кресло. Вокульский сел и, пробежав глазами список, остановился на одной фамилии.
— Сто сорок рублей… — прочел он вслух. — Ну, это совсем немного…
— Кто это? — спросил Игнаций. — А, Ленцкий…
— Панне Ленцкой тоже открыт кредит… очень хорошо, — продолжал Вокульский, низко наклонясь над книгой, словно запись была неразборчива. — А… а… позавчера она взяла кошелек… Три рубля?.. Это, пожалуй, дорого…
— Вовсе нет, — возразил Игнаций. — Кошелек превосходный; я сам выбрал.
— Из каких же это? — небрежно спросил Вокульский и захлопнул книгу.
— Вон с той полочки. Видишь, какие красивые.
— Она, наверное, долго перебирала их… Говорят, она разборчива…
— Совсем не перебирала, зачем ей было перебирать? — отвечал Игнаций. — Посмотрела вот этот…
— Этот?
— И хотела взять тот…
— Ах, тот… — тихо повторил Вокульский, беря в руки кошелек.
— Но я посоветовал ей другой, вроде вон того…
— А знаешь, все-таки красивая вещица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299
— Это правда, я никогда не интересовался звездами, — тихо сказал Игнаций.
— С того дня началась у меня странная болезнь, — продолжал Вокульский.
— Пока я писал письма, составлял счета, получал товары, рассылал своих агентов, пока чуть ли не на себе тащил и разгружал сломавшиеся телеги или подстерегал крадущегося грабителя, — я был более или менее спокоен. Но стоило мне оторваться от дел или хотя бы на минуту отложить перо, и я сразу чувствовал боль, как будто у меня, — понимаешь, Игнаций, — как будто у меня в сердце застряла песчинка. Бывало, я хожу, ем, разговариваю, трезво рассуждаю, осматриваю красивые окрестности, даже смеюсь и веселюсь — и, несмотря на это, чувствую внутри какое-то тупое покалывание, какое-то неясное беспокойство, еле-еле заметную тревогу.
Эта хроническая подавленность, невыразимо мучительная, из-за малейшего пустяка могла перейти в бурю. Дерево знакомого вида, обнаженный холм, цвет облаков, полет птицы, даже порыв ветра без всякого повода вызывали у меня такой прилив отчаяния, что я бежал от людей. Я искал пустынный уголок, где бы можно было, не боясь, что кто-нибудь услышит, броситься на землю и по-собачьи завыть от боли.
Иногда во время этих одиноких скитаний, когда я бежал от самого себя, меня застигала ночь. Тогда из-за кустов, поваленных деревьев, из расщелин являлись предо мною тени прошлого и грустно качали головой, глядя на меня остекленелыми глазами. А шелест листьев, далекое громыхание телег и журчание воды сливались в один жалобный голос, который вопрошал меня: «Путник, что сталось с тобою?" Ах, что со мной сталось…
— Ничего не понимаю, — прервал Игнаций. — Что же это было за безумие?
— Что? Тоска.
— По ком?
Вокульский вздрогнул.
— По ком? Ну… по всему… по родине.
— Почему ж ты не возвращался?
— А что бы мне это дало? Впрочем, я и не мог.
— Не мог? — повторил Игнаций.
— Не мог… и баста! Не к чему было мне возвращаться, — нетерпеливо ответил Вокульский. — Там ли, тут ли умирать — не все ли равно… Дай мне вина, — оборвал он вдруг, протягивая руку.
Жецкий поглядел на его пылающее лицо и отодвинул бутылку.
— Оставь, — сказал он, — ты уж и так возбужден.
— Потому-то я и хочу пить…
— Потому тебе и не следует пить, — прервал Игнаций. — Ты слишком много говоришь… Может быть, больше, чем сам хотел бы, — прибавил он с ударением.
Вокульский не настаивал. Он задумался и сказал, качая головой:
— Ты ошибаешься.
— Сейчас я тебе докажу, — ответил Игнаций, понижая голос. — Ты ездил туда не только ради денег.
— Правильно, — ответил Вокульский, подумав.
— Да и зачем триста тысяч рублей тебе, которому хватало тысячи в год?
— Верно.
Жецкий наклонился к его уху.
— И еще скажу тебе, что эти деньги ты привез не для себя…
— Как знать, может быть, ты угадал.
— Я угадываю больше, чем ты полагаешь.
Вокульский вдруг расхохотался.
— Ага, вот ты что думаешь? — воскликнул он. — Уверяю тебя, ничего ты не знаешь, старый мечтатель.
— Боюсь я твоей трезвости, от которой ты начинаешь рассуждать, как безумец. Ты понимаешь меня, Стась?
Вокульский все еще смеялся.
— Ты прав, я не привык пить, и вино ударило мне в голову. Но теперь я уже пришел в себя. Скажу тебе лишь одно: ты жестоко ошибаешься. А теперь, чтобы спасти меня от окончательного опьянения, выпей сам — за успех моих замыслов.
Игнаций наполнил рюмку и, крепко пожимая руку Вокульскому, произнес:
— За успех великих замыслов!
— Для меня великих, а в действительности весьма скромных.
— Пускай так, — сказал Игнаций. — Я уже стар и предпочитаю ни о чем не знать; я уже так стар, что мечтаю лишь об одном — о красивой смерти. Дай мне слово, что, когда пробьет час, ты меня известишь…
— Да, когда пробьет час, ты будешь моим сватом.
— Я уже был, и несчастливо… — заметил Игнаций.
— С вдовою, семь лет назад?
— Пятнадцать!
— Опять за свое, — рассмеялся Вокульский. — Ты все такой же.
— И ты все такой же. За успех твоих замыслов!.. Каковы б они ни были, я знаю одно — они, наверное, достойны тебя. А теперь — молчу…
С этими словами Игнаций выпил вино и бросил рюмку на пол. Звон разбитого стекла разбудил Ира.
— Идем в магазин, — сказал Игнаций. — Бывают беседы, после которых хорошо поговорить о делах.
Он достал из ящика стола ключ, и оба вышли. В сенях их обдало мокрым снегом. Жецкий отпер двери в магазин и зажег несколько ламп.
— Какие товары! — воскликнул Вокульский. — И, кажется, все новые?
— Почти. Хочешь посмотреть? Вот тут фарфор. Обрати внимание…
— Потом… Дай мне книгу.
— Приходов?
— Нет, должников.
Жецкий открыл конторку, достал книгу и подвинул кресло. Вокульский сел и, пробежав глазами список, остановился на одной фамилии.
— Сто сорок рублей… — прочел он вслух. — Ну, это совсем немного…
— Кто это? — спросил Игнаций. — А, Ленцкий…
— Панне Ленцкой тоже открыт кредит… очень хорошо, — продолжал Вокульский, низко наклонясь над книгой, словно запись была неразборчива. — А… а… позавчера она взяла кошелек… Три рубля?.. Это, пожалуй, дорого…
— Вовсе нет, — возразил Игнаций. — Кошелек превосходный; я сам выбрал.
— Из каких же это? — небрежно спросил Вокульский и захлопнул книгу.
— Вон с той полочки. Видишь, какие красивые.
— Она, наверное, долго перебирала их… Говорят, она разборчива…
— Совсем не перебирала, зачем ей было перебирать? — отвечал Игнаций. — Посмотрела вот этот…
— Этот?
— И хотела взять тот…
— Ах, тот… — тихо повторил Вокульский, беря в руки кошелек.
— Но я посоветовал ей другой, вроде вон того…
— А знаешь, все-таки красивая вещица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299