И что же теперь? Бесспорным
был только тот факт, о котором сообщил робот-репортер: сегодня он
направляется в свой кабинет в последний раз. Пятьдесят миллионов
телезрителей по всех Северной Америке и Европе будут наблюдать за ним и
гадать, как и он сам, удастся ли ему обзавестись новой профессией, открыть
для себя новую высокую цель в жизни взамен прежней? Нет, вряд ли можно
было на это надеяться.
Чтобы внести некоторое успокоение в свою душу, он поднял телефонную
трубку и набрал номер молитвы.
Припарковавшись и пройдя пешком к своему кабинету на Почтовой улице,
он обнаружил небольшую толпу зевак, еще несколько репортеров-роботов и
немногочисленный наряд сан-францисских полицейских в синих мундирах,
которые его там дожидались.
- Утро доброе, - весьма неловко поздоровался он с ним, поднимаясь по
ступенькам ко входу в здание и держа в руку ключ.
Толпа расступилась перед ним. Он открыл дверь и настежь ее распахнул,
запустив яркий утренний солнечный свет внутрь длинного коридора с
эстампами Рола Кли и Кандинского на стенах, которые он и доктор Баклман
развесили семь лет тому назад, пытаясь придать более нарядный вид этому
довольно старому зданию.
Один из репортеров-роботов объявил:
- Наступает час испытания, дорогие телезрители - скоро появится
первый пациент доктора Саперба.
Полиция, подобравшись, будто на параде, молчаливо ждала.
Приостановившись у двери перед тем, как пройти внутрь своего
кабинета, д-р Саперб повернулся к тем, кто за ним следовал, и произнес:
- Прекрасный денек. Для октября, во всяком случае.
Он попытался было придумать какую-нибудь героическую фразу, которая
придаст благородство тому положению, в котором он очутился. Но ничего
такого в голову не приходило. Наверно, решил он, это из-за того, что
благородство здесь вовсе ни при чем; он просто делает то, что делал пять
раз в неделю в течение многих лет вплоть до самого этого дня, и не нужно
быть каким-то особым смельчаком, чтобы поддержать столь давно заведенный
порядок еще раз. Разумеется, он заплатит арестом за это свое ослиное
упрямство; разумом своим он это прекрасно понимал, однако все его тело и
вегетативная нервная система не воспринимали этого. И поэтому мускулы его
продолжали нести вперед тело.
Кто-то из толпы, какая-то незнакомая женщина, выкрикнула:
- Мы с вами, доктор! Удачи вам.
Ее поддержали еще несколько голосов, образовав на какие-то несколько
секунд общий одобрительный гул. На лицах полицейских была написана
откровенная скука. Д-р Саперб переступил порог и прикрыл за собой дверь.
В приемной сидевшая за своим столом его секретарша Аманда Коннерс
подняла голову и произнесла:
- Доброе утро, доктор.
Ее ярко-рыжие волосы, перетянутые лентой, блестели на солнце, а
из-под шерстяной кофточки с низким декольте прямо-таки готова была
выпрыгнуть грудь богини.
- Доброе, - ответил ей д-р Саперб, радуясь при виде ее здесь, да еще
в столь великолепной форме, несмотря на всю сложность ситуации.
Он отдал ей пальто, которое она повесила в стенном шкафу.
- Ну, кто там сегодня первый среди пациентов?
Он закурил некрепкую флоридскую сигару.
- Мистер Ругге, доктор. На девять часов. У вас еще есть время, чтобы
выпить чашку кофе.
Она быстро прошла к кофейному автомату в углу приемной.
- Вы знаете о том, что здесь должно произойти через некоторое время?
- спросил Саперб.
- Разумеется. Но ведь ИАПП освободит вас под залог, разве не так?
Она принесла ему небольшой бумажник стаканчик, пальцы ее дрожали.
- Я боюсь, что это будет означать конец вышей работе здесь.
- Да, - кивнул Аманда, больше уже не улыбаясь; в ее больших глазах
появилась грусть. - Никак не могу понять, почему Дер Альте не наложил вето
на этот законопроект; Николь была против него, и поэтому я была уверена в
том, что и он против, вплоть до самого последнего момента. Бог ты мой,
ведь правительство сейчас располагает оборудованием для путешествий во
времени. Почему бы ему не отправиться в будущее, чтобы удостовериться,
какой вред нанесет такое обеднение нашего общества.
- Может быть, оно так и поступило.
И, подумал он, не обнаружило никакого такого обеднения.
Дверь в приемную отворилась. На пороге стоял первый за этот день
пациент. Мистер Гордон Ругге, бледный от нервного возбуждения, которое он
сейчас испытывал.
- О, вы пришли, - произнес д-р Саперб.
Фактически Ругге появился раньше времени.
- Негодяи, - сказал Ругге.
Это был высокий худощавый мужчина лет тридцати пяти, хорошо одетый.
По профессии он был брокером на Монтгомери-стрит.
За спиной у Ругге появились двое полицейских агентов в штатском. Они
молча уставились на д-р Саперба и ждал дальнейшего разворота событий.
Роботы-репортеры выставили штанги своих рецепторов, поспешно впитывая
в себя информацию. На какое-то время все застыли, затаив дыхание.
- Проходите ко мне в кабинет, - произнес д-р Саперб, обращаясь к
мистеру Ругге. - И давайте начнем с того места, где мы остановились в
прошлую пятницу.
- Вы арестованы, - тотчас же заявил один из фараонов в штатском.
Он вышел вперед и предъявил д-ру Сапербу сложенную вдвое повестку.
- Пройдемте с нами.
Взяв д-ра Саперба под локоть, он стал подталкивать его к двери.
Второй переодетый фараон зашел с другого бока, в результате чего Саперб
оказался как бы зажатым между ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14