Кто это «мы»?
– Да здесь почти все свои. Вот мой отец, – и Николай Струтинский указал на пожилого усатого человека. – Вот мои младшие братья – Жорж, Ростислав и Владимир. Эти двое – колхозники из нашей деревни, а эти убежали из ровенского лагеря. Вот и все.
Слушая, я внимательно разглядывал отца и братьев Струтинских. Передо мной стояла возрастная лесенка – отец и четыре сына. Между сыновьями разница в летах небольшая – год, полтора. Все они крепкие, здоровые, и все очень похожи друг на друга. У отца Струтинского правильные черты лица, голубые глаза, плотная, коренастая фигура. Этими чертами отличались и все его сыновья.
Николай Струтинский рассказал мне, что от их группы совсем недавно ушли к линии фронта одиннадцать человек – на соединение с Красной Армией.
Говорил он медленно, спокойно, обдумывая каждое слово. Отец в упор смотрел на него и беззвучным движением губ повторял его слова.
– Значит, у вас был целый партизанский отряд и вы – командир.
– Ну, какие мы партизаны! Это нас немцы так назвали.
– Ну, а все-таки, что же вы сделали?
– Да что мы могли сделать! Нас мало очень.
– А откуда вы узнали о нас?
– Ну как же! О вас здесь все говорят. Мы вас долго искали, были даже там, где сгорел ваш самолет.
И тут же он сказал, что у села Ленчин есть очень хороший, большой и ровный выгон для скота, на котором самолет свободно может приземлиться.
Я посоветовался с замполитом Стеховым и начальником разведки Лукиным, и мы решили всю группу Струтинских принять в свой отряд.
Через несколько дней я увидел у Саргсяна серебряный тесак.
– Откуда он у тебя?
– Товарищ командир, это подарок.
– От кого?
– Вот этот самый, Струтинский, подарил.
Стоп. Вызываю Николая Струтинского.
– Товарищ Струтинский, откуда у вас серебряный тесак?
– Да мы тут как-то отбивали арестованных колхозников, а с ними ехал сам шеф жандармерии района. У него я и взял этот тесак.
– Так это вы были? Ну, вот и разгадана загадка! И обоз вы забрали?
– Да, мы.
После этого мы уже подробно узнали замечательную историю семьи Струтинских – семьи советских партизан.

СЕМЬЯ ПАРТИЗАН

Владимир Степанович Струтинский почти всю свою жизнь проработал каменщиком в Людвипольском районе. Девять детей вырастили и воспитали они вместе с женой Марфой Ильиничной. Когда Западная Украина была воссоединена с Советской Украиной, семья Владимира Степановича зажила полнокровной жизнью. Владимир Степанович стал помощником лесничего.
Перед самой войной старшие сыновья работали: Николай – шофером в Ровно, Жорж – учеником токаря на судостроительном заводе в Керчи, Ростислав и Владимир помогали отцу в хозяйстве. Остальные дети были еще маленькими.
Началась война, немцы захватили родной край. В первые же дни оккупации двух сыновей Владимира Степановича, Николая и Ростислава, немцы арестовали и хотели отправить в Германию, но они бежали из лагеря в леса. Скоро к ним присоединился и третий брат, Жорж, которому удалось пробраться в свои края.
С разбитого немецкого танка Жорж снял пулемет и приспособил его для стрельбы с руки. Вначале этот пулемет был единственным оружием трех братьев. Первым открыл боевой счет Николай: он убил немецкого жандарма. Оружие убитого врага стало оружием Николая.
Так начали партизанить три брата. Но скоро и отец, Владимир Степанович, пришел в отряд под команду своего сына.
Партизанская семья Струтинских увеличивалась. Поодиночке к ним присоединились местные жители – колхозники и встретившиеся в лесу бойцы, бежавшие из немецкого плена.
В селах начали поговаривать о братьях-партизанах. По указке предателя фашисты ворвались в дом Струтинских, где была с четырьмя младшими детьми Марфа Ильинична Струтинская. Палачи били ее ногами, прикладами, били на ее глазах детей, требуя сказать, где муж и сыновья. Но она ничего не сказала. Тогда ей скрутили руки: «Повесим, если не скажешь!»
Но не повесили. Решили оставить, чтобы выследить сыновей.
Ночью Владимир Степанович пробрался к своей хате и тихонько постучал в окошко. Марфа Ильинична открыла дверь: она уже ждала этого стука. Младший сынишка, Володя, успел обо всем сообщить отцу.
– Слушай, мать, – сказал Владимир Степанович. – Зараз собирайся, бери меньших хлопцев, бери дочку и пойдем. Я провожу тебя на хутор к верному человеку. Володю возьму с собой.
Володе было шестнадцать лет.
Марфа Ильинична наскоро собрала самые необходимые вещи, разбудила детишек, и вся семья вышла из хаты.
Под покровом короткой летней ночи Струтинские, никем не замеченные, покинули свой родной угол. Через день немцы сожгли их хату, а оставшийся скарб разграбили.
Для нас появление в отряде семьи Струтинских было большой находкой. Они хорошо знали свой край, имели во многих деревнях и городах родственников и знакомых, и главное – им был отлично знаком город Ровно, который нас особенно интересовал.
Николай Струтинский недаром был командиром своего маленького отряда. В нем счастливо сочетались отвага, смелость и хладнокровие. В первые же дни партизаны прозвали его «Спокойный».
На Жоржа Струтинского, который был на год моложе Николая, мы сначала не обратили особого внимания. Коренастый голубоглазый блондин, как и старшие Струтинские, он отличался от них тем, что был пониже ростом и, пожалуй, был еще более спокоен и молчалив, чем Николай. Ходил Жорж медленно, вразвалку.
– Это увалень, – сказал как-то про него Лукин.
Так казалось и мне. Но вскоре мы изменили мнение о Жорже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71