Вы знаете закон. Вы его преподавали. Вы питаете надежды на то, что конституция может выжить. Наша нация находится перед лицом тяжелого испытания, надежда лишь на некий, абсолютно новый правительственный орган. Я не думаю, что конституции удастся выжить самостоятельно. Мы должны нарушить закон, чтобы спасти его. Это так просто.
– Или так сложно, – сказал Смит.
Всю неделю он думал и молился так рьяно, что хватило бы на всю жизнь, надеясь, что это назначение минует его и что ему не придется брать в свои руки такую страшную власть. «Если не я, то кто же? – подавленно спрашивал он себя. – Если не КЮРЕ, то что?» Со страхом и смирением он согласился, но все же отказался пожать руку президенту.
А сейчас кто-то другой, посторонний, пытается захватить власть в КЮРЕ. Вполне возможно, что уже захватил.
Смит сделал еще один большой глоток воды. На этот раз было не так больно. В комнате слышалось только его тяжелое дыхание. Они лишили его сил, но не разума.
Смит посмотрел на стол, на котором сидел. С края стола свисали ремни. Они были испачканы его кровью. Стены в комнате напоминали что-то. Бомбоубежище! Две категории людей строили бомбоубежища. Первая – военные организации, вторая – частные лица, напуганные угрозой ядерной войны. Если это военный объект, то он ничего не сможет сделать. Но если это частное владение, то выход должен быть.
Напуганный человек представляет себя в этом убежище во время ядерной атаки. Мысленным взором он должен был видеть себя в этом подвале, а кругом – мир в руинах. И он, конечно, не хотел, чтобы убежище превратилось в его могилу. Предположим, что балка крыши или валун загородили бы дверь снаружи и он не смог бы ее открыть, очутившись в западне. Тот, кто представляет себе, что такое ядерная война, должен предусматривать и ее последствия
Человек, построивший это убежище, конечно, не собирался умереть здесь. Так что в подвале должен быть запасной выход.
Смит огляделся. На ближайшей стене он заметил небольшой ящик. На нем были цифры, и казалось, что это термостат. Только этот предмет нарушал унылое однообразие стен.
Смит попытался встать, но упал и порезал локоть о стакан. Маленький порез. Он едва чувствовал его. По сравнению с болью, пронизывающей все тело, это пустяк. Из локтя потекла кровь. Смит ощупал кончиками пальцев рану, чтобы убедиться, что вена не задета. Все в порядке. Прекрасно. Он пополз к ящику. Он почти не мог двигать правой ногой, и приходилось волочить ее, при этом его пронизывала ужасная боль. Болела поврежденная, спаленная кожа. Он дополз до ящика и, собрав все силы и волю, цепляясь руками за стену, сумел встать на колени.
Смит ощупал ящик в поисках какой-нибудь кнопки или рычага. Но ничего не было. Он открыл дверцу «термостата». Внутри оказался маленький крючок размером с палец. Он схватился за него и потянул. Послышался какой-то шум и скрип, но ничего не произошло. Дверь, если она здесь и была, не открылась. Он почувствовал головокружение и потерял сознание. Очнувшись, Смит заметил, что изо рта на пол натекла кровь и слюна. Он попытался подняться, и на этот раз это удалось легче. Смит больше не чувствовал боли и усталости и рассматривал свои слабеющие мышцы взглядом беспристрастного тренера, который оценивает игрока, чтобы понять, на что тот способен в предстоящем сезоне.
Все, кроме правой ноги, казалось, было в порядке, хотя видел он нечетко и ощущал спазмы в желудке. Он был удивлен, что вообще удается держаться на ногах. Хотя правая нога мучительно болела и казалась ватной, он, слава Богу, мог идти.
Смит добрался до дальней стены и, наконец, увидел, что шумело и скрипело, перед тем как он потерял сознание. Стенная панель сдвинулась в сторону, обнажив большой стержень, похожий на поршень гигантского шприца. Всей тяжестью тела он налег на него, и перед ним раскрылся квадрат восхитительного света. Внутрь подвала медленно и со скрипом отворилась дверь.
Свежий воздух оживил его. Не было слышно ни звука. Согнувшись, Смит сделал три мучительных шага по короткой лестнице к деревянной стенке, толкнул ее, и дверь открылась. Он очутился в великолепной гостиной. В гостиной никого не было. Он был один. Через широкие и высокие окна он увидел закат солнца над водной гладью. Это был океан. Если это Атлантический океан, то, значит, он в Европе, а если Тихий то в Америке. Все, что Смит помнил, – как протянул лист бумаги Блейку Кламу, одному из многих людей Ай-Ди-Си, за которыми велось наблюдение. А потом он очнулся от боли.
Смит увидел электрические розетки в стене. Их было много. Америка, это должна быть Америка! Дом стоял на холме, а внизу, у дороги, он увидел маленькую белую хижину. Окна хижины были небрежно забиты досками. Он заметил рядом с собой телефон. Со столба за окном безжизненно свисали провода. Если телефон не работает, то охраны быть не должно. Испорченный телефон – это, очевидно, мера предосторожности. С большим трудом Смит снял трубку. Гудков не было. Телефон не работал.
Смит повернулся к окну. Затем, волоча правую ногу, медленно и с трудом пошел к выходу, на ходу составляя план контратаки.
Глава шестая
Брокера товарной биржи, пойманного однажды на мошенничестве и прощенного при условии, что он будет передавать кое-кому пикантные сплетни, роем витающие вокруг Чикагской биржи, внезапно попросили сообщать совсем о других вещах. Требовалась не только информация о передвижениях больших сумм денег и схватках за брокерский гонорар, но и секретные сведения, с помощью которых можно было составить целое состояние; он сам не отваживался пользоваться такой информацией, чтобы не потерять лицензию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45