Лилия Беляева: «Игра в «дурочку»»

Лилия Беляева
Игра в «дурочку»




«Игра в «дурочку»»: Эксмо-Пресс; Москва; 2000

ISBN 5-04-004110-1 Аннотация Согласившись помочь своей подруге Марине получить наследство, оставленное родственницей, которая умерла в доме для престарелых работников искусств, молодая журналистка Таня Игнатова попадает в зловещий водоворот событий. И дело даже не в разворованных наследных драгоценностях. Вскрылись дела похуже. И теперь Таню мучает мысль: есть какая — то связь между исчезнувшими бриллиантами, смертью Марининого мужа и вереницей гибели именитых стариков в доме престарелых? Что это — случайность или жуткий спектакль, разыгранный коварным режиссером? Лилия БеляеваИгра в «дурочку» Что может толкнуть молодую девушку-женщину на дикий, абсурдный поступок — изувечить прическу, которая ей идет? Только экстремальное, безвыходное положение. И отчасти — дурь.Я дожевала бутерброд с сыром, допила чай, глянула в окно, где сияло чистотой и невинностью бирюзовое майское небо, почикала ножницами без последствий для воздуха, вздохнула и резанула… К моим ногам бесшумно слетела длинная светлая прядь, а на моем лбу, прикрывая его до бровей, появилась дурацкая челка. Теперь было поздно жалеть, сокрушаться, ругать себя «идиоткой». Следовало забрать все оставшиеся пряди в пучок на затылке под синюю бархатку с резинкой внутри, чтоб в целости сохранить Наташин фасон, который сто лет назад называли «конский хвост».Далее следовало вдеть в уши позолоченные сережки с голубыми камешками, неинтересные, безвкусные, надо признать, и позолоченной цепочкой украсить шею. «Воркутинские» же кофта с юбкой турецкого происхождения тоже гляделись отнюдь не изделиями от Версаче… Особенно убогонька была серая плиссированная юбчонка из искусственного шелка со стеклянным блеском.Михаил, как ему и было велено, сидел на кухне, допивал кофе и считал мою затею по меньшей мере необдуманной. У двери в прихожую уже стояла его командировочная сумища, где основное место занимали фотопринадлежности, включая три фотоаппарата и фоторужье.— Вхожу на подиум! Музыка! Гляди! — позвала я и встала посреди комнаты, скромно развесив руки по бокам, смущенно исподлобья глядючи…— Мать честная! — воскликнул он то ли в восхищении, то ли в досаде. — Во что себя превратила! Глухая провинция! И не жалко волос-то?— Не-а, — отозвалась застенчивым шепотом. — Немножко.— Ох, Татьяна, Татьяна… И куда лезешь на свою голову! Больно самоуверенная! Да и не женское это дело…— Ага! — подтвердила с охотой. — Женщине пристало прозябать лишь на задворках жизни. Даже если она выбрала себе лихую профессию журналиста… И ты, Михаил, выходит, туда же! А я-то надеялась, что без предрассудков…Он поднял обе руки, сдаваясь. При его росте этого делать не следовало — чуть не разбил люстру:— Подсекла! Вогнала в краску!Ткнул в меня пальцем:— В последний раз спрашиваю: ты хоть понимаешь, что лезешь на рожон? Что там целых два трупа… Нехорошо пахнут. Убийство вообще пахнет скверно! Ты тоже, между нами, не из каррарского мрамора…— Не каркай! И не считай себя первооткрывателем. Я же тебе и сказала, что убийством шибко пахнет в этом Доме ветеранов от искусства. Но если я уже и волосы изуродовала — значит, ходу мне назад нет. Лучше скажи — очень я похожа на воркутинку Наташу? Ты же профессионал, у тебя глаз — алмаз…Михаил, будучи человеком добросовестным и отзывчивым, взял в руку раскрытый паспорт моей сводной сестры, вгляделся в фото, перевел взгляд на меня, признал:— Похожа. Надо же… сводные сестры, а словно двойняшки!— Отцу надо сказать спасибо. Должно быть, много страсти вкладывал не только в свою геологию, но и в женщин… А ещё говорили, что в период развитого или какого-то там ещё социализма не было секса! Вот же ярчайший пример!Михаил рассмеялся:— Лови ещё один! Тоже нетусклый! Я посвятил директора Дома Виктора Петровича Удодова в наши с тобой интимные отношения, сказал, что ты не только квартируешь у меня, но и живешь со мной. Шокирована?— Нисколько! Врать так врать! Очень убедительно: мол, бедной девке некуда было податься, а мужик и воспользовался…— Во-во! Именно этот кадр! Как мужик мужика мы поняли друг дружку и хохотнули. Он мне приоткрылся: «Беру на работу неустроенных бабеночек, они это ценят и отвечают взаимностью, то есть работают на совесть». Возьми на заметочку. Авось пригодится. Ну что ж… Удачи!Он поднял с пола свою сумищу, постоял, широко расставив ноги в кроссовках сорок пятого размера, не хиляк мальчик, отнюдь, усмехнулся в бороду:— Хочешь резану последнюю правду-матку?— Валяй.— Знаешь, почему ты затеяла это? Потому, что без любви живешь, без настоящей кондовой любви, чтоб до скрежета костей и поломки челюстей.— Золотые слова роняешь, Михаил. Но дороже всего была бы подсказочка: где сыскать такого мужичка, чтоб он к тебе и ты к нему со всей искрометной страстью, чтоб вас друг от друга автокраном не отодрали? Где? Сам-то куда, между прочим, помчался? В Таджикистан, на границу, где пульки не только соловьями свистят, но и жалят. Чего тебе-то в Москве-то не хватает?— А может, тоже любви? — отбился он, перекачиваясь с пятки на мысок, с мыска на пятку. — Надо подумать. Так или иначе, хочу встретить тебя здоровой и невредимой. И веселой впридачу!— А я — тебя. Два дур… то бишь сапога — пара.И мы расстались. Он открыл дверь, шагнул вон, но в последний момент обернулся:— На деревянной солонке записан телефончик. В случае чего — звони. Зовут Николай Федорович, ветеран одной неслабой службы. Он мне обязан — я его портрет когда-то выставил, многие издания перепечатали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108