— Что теперь? Что?— Пошли! — сказала она побелевшими губами. — Держись рядом… Мне бы только выбраться отсюда… Только бы схватить попутку… При тебе не посмеют… Все-таки, свидетель…— Да кто «они»? Кто не посмеет-то?— Потом, потом… Быстро пошли… я халат здесь брошу…После такой подготовки мне казалось, что Аллочку кто-то непременно должен остановить, задержать… и, возможно, меня заодно.Однако мы с ней беспрепятственно вышли на крыльцо Дома. Никто её не окликнул даже… Только старушка-циркачкка «Вообразите» успела сказать нам вдогонку:— Девочки! Вообразите, австралийка Хельда Купер прыгнула с парашютом! В свои девяносто пят лет! Ее имя попало в книгу рекордов Гиннеса!— Быстро, быстро! — Аллочка едва не вприпрыжку помчалась к калитке, уволакивая и меня следом за собой.И надо же — сразу за калиткой, словно поджидая Аллочку, стоял Георгий Степанович и сейчас же шагнул к неей заодно со своей картинной бородой, развевающейся на ветру:— Аллочка! Вы уже домой? А я так рассчитывал на массаж! У меня, к сожалению, разболелся позвоночник…Аллочка умоляюще взглянула на меня и по-детски схватила за руку, потянула прочь, отговариваясь от Георгия Степановича:— Сейчас не могу, мне самой неважно, потом, завтра, после… обязательно…И мне, сквозь зубы:— Скорее! Хватай машину! Вон она! Вон!Невдалеке, действительно, стояла темно-синяя машина. Из не выбирался толстый мужчина с кейсом.— Хватай, а то уедет! — почти в истерике кричала медсестра.Машина тронулась, поехала в нашу сторону. Мы с Аллочкой вместе подняли руки…Конечно, я не должна была этого делать, то есть раскатывать по Москве на «тачке». У меня, Наташи из Воркуты, не могло быть таких денег… Я сообразила это, когда машина уже остановилась возле нас. Хотела отойти в сторону, но не смогла. Аллочка схватила меня за рукав и втянула внутрь, увещевая:— Я плачу! У меня есть! Только не бросай меня! Умоляю! Иначе меня убьют!— Куда? — спросил шофер.— Только не ко мне! — шепнула Аллочка мне на ухо. — Давай к тебе!Что было делать? Я назвала адрес Михаиловой квартиры… Так подумала: «Все равно все в Доме, кому надо, знают, где я живу».Одно смутило — что у меня там… не завалялся ли где на видном месте мой паричок… Виделось: любопытная истеричка Аллочка едва войдет в комнату — сейчас же примется все рассматривать, трогать, спрашивать «а это что?», «а это?» Во всяком случае, я решила, что желание медсестрички спрятаться у меня — какой-то её хитрый ход.
И ошиблась. На полдороге она вдруг вытащила из сумочки деньги, протянула шоферу:— Остановите!Мы вылезли. Машина отъехала.— Боюсь, — сказала Аллочка, глядя ей вслед. — Вдруг это какая-нибудь подставная… Чересчур легко мы её поймали. Давай не к тебе, давай… здесь посидим, вон на той скамейке.Она пошла вперед, я — за ней. Сели. Аллочка вынула из сумочки пачку сигарет, закурила, протянула пачку мне. Я наклонилась с сигареткой в губах к её зажигалке…— Ты куришь?! — изумилась она. — Вроде, ни разу не видела…— По настроению… Сейчас в самый раз.Скамейка стояла среди кустов. Над нами нависали зеленые ветви, пронизанные солнцем. Скрипела галька под ногами медленно уходящей вдаль пары пожилых людей. Беспризорная собачонка с облезлой спиной смотрела мне в глаза и не могла насмотреться. Мимо проносилось стадо машин, разноцветных, разнокалиберных и словно обезумевших от возможности наконец-то с помощью скорости освободиться от навалившихся проблем и исчезнуть из этого скучного переулка.Всякого я ждала в те минуты от Аллочки. Но только не этих слов, что вдруг пробились сквозь её поблекшие, ненакрашенные губы:— Я не только себя спасала, но и тебя. Нас вычислили…— Не понимаю…— Не притворяйся, все понимаешь, — был ответ. — Ты, Танечка, корреспондент газетки, провалилась…— Какой я тебе корреспондент? Какой газетки?— Ой, не надо дальше-то танцевать… Мне-то хоть не ври. Я ведь от Николая Федоровича…— От какого… Николая Федоровича?— Таня, не надо, — ласково, горестно попросила медсестричка. — От прекрасного человека, старого разведчика… Ты решила, что он до тебя совсем ничего не знал про наш Дом? Ошибаешься… За этим Домом давно следили… Ох, как я устала, как устала… Не мое это дело — сыщиком быть. Уговорили… Или ты все ещё мне не веришь?— Нет, — вырвалось у меня.— Тогда… — Аллочка порылась в сумочке, вытащила полоску бумаги, протянула мне, — читай…Я, к своему крайнему ужасу, удивлению, увидела номер домашнего телефона Николая Федоровича, написанным еле-еле заметно тонким серым карандашом.— Пойди, позвони, спроси у него, если мне не веришь, — Аллочка тяжело, устало вздохнула. — Ох, не девичье это все дело, ох, не девичье…Я не знала, что и думать, а что предпринять — тем более. В голосе медсестрички звучала такая будничная, убедительная уверенность в ясности ситуации… Мне показалось, что выход вдруг нашелся… Когда Аллочка настойчиво повторила:— Ну позвони же Николаю Федоровичу! От тебя же не убудет! Корона с головы не упадет!— Ладно, — сказала я. — Давай позвоню… спрошу, откуда меня знает этот Николай Федорович!Мне мнилось, что я нашла самый удачный вариант ответа.Телефон сыскался не сразу. Он прятался на задворках старого трехэтажного дома. Аллочка сама стала набирать номер Николая Федоровича, а когда набрала и услыхала ответ, радостным тоном ответила:— Да, да, Николай Федорович! Мы обе! Не достанут! Таня все не верит… Дать ей трубку? Держи, Татьяна…Я взяла теплую, нагретую солнцем трубку:— Николай Федорович?— Танечка, конечно же, я, — услыхала знакомый голос. — Очень рад, мой генерал, что вы обе вне зоны опасности. Теперь дело за нами… Как говорится, «наше дело правое — враг будет разбит».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108