— Любезные господа! Я нахожу это оскорбительным. Столь безобразной физиономии не знает история моей благородной страны. Как его имя?— Сократ, — сказал полицейский офицер. Секретарь консульства вздрогнул. Он подошел ближе к закутанному в плащ старику и спросил:— Где вы родились?Сократ пожал плечами и ничего не ответил.— Как же ты смеешь выдавать себя за грека? — продолжал молодой дипломат.Сократ улыбнулся доброй улыбкой учителя и, вглядываясь в правильные черты лица молодого человека, сказал:— Гражданин! Звуки речи твоей мне знакомы, но я не понимаю, что ты говоришь.— Кажется, он говорит на древнегреческом, — улыбнулся сотрудник консульства. — Клянусь бородой Перикла, это какой-нибудь свихнувшийся ученый, высохший над фолиантами греческой истории. Я не могу быть вам полезен как переводчик. И простите, я занят. Мое почтение, господа!Сотрудник консульства поклонился и ушел. Теперь в переводчики пригласили профессора классической филологии из хельсинкского университета. Он оказался как две капли воды похож на Сократа, точно они были близнецы, — такой же сморщенный, добрый и на две тысячи триста лет отставший от современности.— Превосходно, превосходно! — воскликнул профессор. — Мне всегда хотелось встретиться с вами, господин Сократ. Платон рассказал о вас так обстоятельно и прекрасно, но его словам не всегда можно верить. Так вы по-прежнему считаете, что подлинная добродетель есть знание?Два старых добрых учителя разговорились и совсем забыли о времени. Для них уже не существовали ни часы, ни календарь. Полицейские невольно сжимали кулаки, рядовой Виртанен беспокойно поглядывал в окно, ожидая воздушной тревоги, а молодой офицер сосредоточенно ковырял в ушах. Прекрасный диалог классиков продолжался битых два часа, и тогда наконец полицейский офицер встал и заорал на своих подчиненных:— Допрос окончен! Вышвырните их вон!— А этого дезертира, этого третьего чокнутого?— Вон! Всех вон!Профессор классической филологии сердечно попрощался со своим коллегой и несколько раз пригласил его к себе в гости, но по рассеянности забыл назвать свое имя и адрес. Он ушел, не помня себя, в упоительном экстазе, и все бормотал по-древнегречески:— Да, Сократ был прав: если человек следует голосу совести, ему никогда не придется раскаиваться в своих поступках... Истинное знание ведет к добродетельной жизни... Все это я должен вновь рассказать университетским коллегам и жене, моей ворчливой жене...Рядовой Виртанен и учитель Сократ взялись за руки и пошли. Они направлялись к дому Виртанена. На улицах была обычная сутолока. В Хельсинки как раз начинал свои гастроли один иностранный цирк. Публика была убеждена, что Виртанен и Сократ ходячая реклама цирка. Поэтому к ним и относились как к рекламе, то есть не обращали особого внимания. Усмехнутся, пожмут плечами и проходят мимо. Приятели почти беспрепятственно шли и шли, все дальше от городского центра.Ученик вел учителя за руку, послушно отвечал на все его вопросы.— Что это такое?— Витрина универмага.— Она для чего?— Для выставки товаров.— Можно коснуться ее рукой?— Пожалуйста.Сократ осторожно провел рукой по гладкому стеклу, прижался носом к чудесной прозрачной преграде, стараясь разглядеть внутренность магазина.— А это что такое?— Радиоприемники.— Для чего они?— Чтобы слушать последние известия, развлекательную музыку и интересные передачи.— Это приносит вред человеку?— Еще чего! Хотя, как сказать...— А это что? Вон там!— Стиральная машина.— Что ею делают?— Стирают белье.— Зачем же машиной?— Так сберегается время.— Куда же девается сбереженное время?— А черт его знает! Не задавай слишком много вопросов. А впрочем — ладно, спрашивай. Но довольно здесь торчать, пойдем.— Куда?— Ко мне, конечно.— И ты живешь в такой ужасной, громадной башне?— Это вовсе не башня. Обыкновенный многоэтажный дом. В нем есть быстрый лифт.— Что такое лифт?— Это такая небольшая кабинка, которая переносит жильцов с этажа на этаж.— Она, наверно, тяжелая, эта кабина. Ее носят рабы?— Да нет же! Она движется электричеством.— Электричеством? Это что такое?— Не знаю... Ну, иди же.— А почему ты не живешь вон в таком доме, который поменьше?— Да это же трамвай. В нем не живут, в нем ездят. Он как повозка.— Кого же запрягают в такую повозку?— Никого. Он сам едет.— Как так — сам? Неужели найдено вечное движение?.. Движущийся дом! Прекрасное жилье для безземельных людей. Постой-ка.— Что ты собираешься делать?— Хочу облегчить пузырь.— Ты обалдел! Здесь люди ходят.— Я повернусь к ним спиной.— Ты болван!.. Неотесанный... дикарь!.. Ну, потерпи немного, скоро мы придем. Вон уже мой дом виден.— Но там же нельзя. Это твое жилище.— Там есть туалет.— Что это значит? И это не вредно для человеческого здоровья?— Нисколько. Это отдельное помещение, специально приспособленное...— Кто же очищает его?— Вода. Из большой раковины нечистоты уносятся по трубам в море.— Нет, я не могу с этим согласиться. Человек не должен превращать свое жилище в хлев.— Слушай, Сократ, неужели ты в самом деле учил когда-то людей мудрости жизни?— Да, учил. Но люди, видно, ничему не научились... Я бы хотел увидеть Афины. Там этого не может быть...— Нынче и там то же самое. Цивилизация! Созданы все удобства...— Удобства не создают счастья...— Ну, вот мы и пришли... Я немного волнуюсь... Посмотрим, что скажет моя жена. И дети. Они, конечно, сразу полезут на руки. Я не принес им никаких подарков. Но что можно принести с фронта? Ты слышишь, как у меня сердце колотится? Хоть бы сигарету выкурить... Сократ, эй, Сократ! Куда ты пошел? Не суйся в подворотню... Нам вот сюда, через парадный ход!
1 2 3 4 5 6