Их, разумеется, интересовал не национальный писатель Финляндии, который к тому же сидел спиной к храму Талии. Взоры их привлекли два странника, приютившиеся у подножия памятника. Один из спутников, старый и довольно дряхлый, кутался в широкий, грязный плащ. На ногах у него были стоптанные сандалии, в руке — сучковатая дорожная палка; другой был в солдатской форме, с каской, его старая заношенная шинель была перепачкана грязью и кровью. Почесывая щетинистый подбородок, он кивнул в сторону башни с часами и сказал:— Пора двигаться.— Обратно? — спросил старик в сандалиях.— Нет, черт побери, ко мне! Только какой же нынче день? Праздник или будни?— Что это за чудища? — испуганно воскликнул старик.— Это автомобили!— Авто?.. Тоже слово из моего языка... Что они — животные?— Автомобили? Нет, конечно. Это машины. Ма-ши-ны!— Махина — тоже из моего языка...— Если нынче воскресенье, жена с ребятами скорее всего дома. Но если будни, тогда жена на работе, а малыши в садике... Я не видел их уже... наверно, месяц... Но ведь у нас война... Тревога! Воздушная тревога! Ложи-и-ись!..Небо содрогалось от рокота моторов самолета, который, казалось, стремительно приближался. Солдат схватил своего спутника за руку и повалил наземь, к подножию памятника, а сам распластался рядом.— Что здесь за шум? Расходитесь, расходитесь! — раздался окрик полицейского.Одна пожилая женщина с пробивающимися усиками поспешила на помощь представителю власти:— Здесь какие-то двое пьяных нарушают общественное спокойствие. Конечно, на водку денег у них достаточно, а на то, чтобы одеться, — нет. Таких надо просто немедленно забирать и отправлять в лагеря принудительных работ!— Наверно, они как раз оттуда и сбежали, — заметил солидный господин.— Разойдись! — закричал полицейский и пронзительным свистком стал звать подмогу.— Вы кто такой? — рявкнул полицейский на человека в военной форме и рывком заставил его подняться.— Рядовой Вихтори Виртанен, третьего пехотного полка.— Вы пьяны. Что это вы валяетесь? Ноги не держат?— Я не валялся. Услыхал, что самолет летит, и бросился на землю. Но, кажется, самолет был наш.— Кто вам выдал эту форму?— Завскладом. А какого черта вы меня допрашиваете? Я обязан давать отчет военному начальству, не полиции.— Вы обязаны давать отчет всему обществу. Не стоит лезть на рожон. А это что за идиотик? Вот тот, что трясется там, прижавшись к пьедесталу? Что он бормочет? Тарабарщина какая-то.— Это мой учитель.— Вставай, вставай, старик, ну! Как твоя фамилия?— Он не понимает по-фински, — вступился Вихтори.— На каком же языке он говорит?— На небесном... И на греческом... Его имя Сократ.Толпа обрадовалась. Столь оригинальное представление редко увидишь бесплатно в Хельсинки, где каждая шутка на вес золота. Сократ схватил Виртанена за руку и, с ужасом глядя вокруг, пролепетал чуть слышно:— В Афинах никогда бы не случилось ничего подобного...— Нынче и там то же самое, — ответил Виртанен.Откуда-то вынырнула полицейская машина. Сократа трясло, как в лихорадке, и он все туже завертывался в плащ. Вокруг него толпились, рыча и отравляя смрадным дыханием воздух, все мифические звери, все невероятные чудища гомеровской старины. Он заслонил глаза ладонями, чьи-то руки схватили его и впихнули вместе с Виртаненом в полицейскую машину.— Неужто это Аргус? — шепотом спросил он Виртанена, когда машина тронулась.— Что?— Это чудище, в чреве которого мы находимся?— Это микроавтобус.— Ты уверен, что не Аргус? У него и спереди и сзади такие огромные глаза. Я видел.— Вздор. Это фонари.— Прекратите шушуканье! — крикнул на них полицейский. — Что еще за воровской жаргон! Кстати, Виртанен, откуда у вас кровь на шинели?— Я уже точно не помню. Получил ранение.— Где?— На фронте.— Он с неба свалился, — сказал второй полицейский, подморгнув своему товарищу. — Не стоит с ними разговаривать. У обоих, видно, шариков не хватает. Небось пили что-нибудь этакое — политуру или антифриз.— У меня голова в порядке! — вспылил Виртанен. — Вот я доложу по начальству. Командир полка задаст вам, чертям. Я знаю законы военного времени.— Военного времени? — хихикнул полицейский. — Сейчас-то ведь мир.— Мир? Неужели мир? Когда же его заключили?— Да уж больше двадцати лет назад.Машина остановилась у полицейского участка, и задержанных повели на допрос. Тут было установлено, что Виртанен действительно получил ранение в грудь. Пуля пробила грудную клетку и вышла между лопаток наружу. Осмотрев опознавательный жетон, проверили его личность и установили, что он, Виртанен, был объявлен мертвецом тогда-то и тогда-то. В протоколе допроса молодой полицейский офицер отметил следующее: а) рядовой Вихтори Виртанен отвечал на все вопросы сбивчиво и весьма старомодно; б) анализ крови показал, что задержанный не употреблял ни алкоголя, ни других наркотиков; в) поскольку закон повелевает всех мертвецов непременно либо хоронить, либо сжигать, рядового Виртанена предписано похоронить или кремировать по истечении недели; г) задержанный отпускается на двое суток на свободу, дабы он мог дать налоговому управлению соответствующие объяснения касательно неуплаты налогов за столь длительный срок.Итак, с Виртаненом все было ясно. Но допросить Сократа оказалось труднее. Он говорил на языке, который понимал один лишь Виртанен.— Неужели эта старая обезьяна не знает никакого человеческого языка?— Мой учитель говорит по-гречески, — ответил Виртанен.— Так, стало быть, он грек?— Так он уверяет.— Хорошо. Сейчас мы это проверим.На помощь немедленно вызвали из греческого консульства молодого секретаря. Едва взглянув на земляка, он покачал головой и сухо сказал:
1 2 3 4 5 6