ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
.. Ого! Это об нас, думаю. Так и было. Все очень верно. Но только, чем именно были остановлены, непонятно - летательная машина, которая, скрываясь от военного корабля, вызванного на помощь по радио, нырнула и бесследно скрылась под водой. Под водой? А она - вот она летит. Потом, что какой-то англичанин предполагает, и всякая там муровина пошла. Перевел на эту загадочную волну - молчок, конечно. Нет, я вполне легко мог этот дредноут перевернуть: упереться из-под воды в дно и дать ход.
А, впрочем, черт их знает: могли успеть чем стукнуть. Нет, лучше иметь с собой штуку такую, чтоб бросить с высоты. В корабль можно промазать, конечно. Но в город - это без ошибки. Я убавил ход и стал заниматься обедом. От этого пива в брюхе забродило, и с утра я не жрал. Варить было неохота, и я взялся, помню, за жестянку с осетриной. И тоже недоел, выкинул. Очень хотелось с русским человеком поговорить. Я слушал русские передачи по радио. Но это же не разговор. А так: ты ему, он тебе. И чтоб отмочить можно бы было чего, или анекдотик какой новенький. Забыл я, как это про попа есть один. Как поп к дамочке пришел... Вот не мог вспомнить. Очень там здорово как-то. А пока вниз.
Я гляжу - вода и вода. И черт, думаю, с ней. Дремать тоже не хотелось. Решил я выпить, может, по пьяной лавочке придет, что шарики мои заработают веселей, уж как водится.
Выпил, я помню, бутылку, - всю до конца, - коньячишку, и черт его знает, развезло меня тут, рассоловел я весь и вроде сплю и вроде нет. Но только не знаю я, когда тут солнце всходит или заходит и когда ночь тут должна быть, где я. Тошнить меня стало от этого коньяку. Я в дверку нижнюю поблевал, заснул, так и не дождался ночи. Но уж пьяный я управления не трогал.
Это я ни-ни! Пусть несет, черт меня возьмет. И куда принесет, не все одно: земля да вода. А больше и нет ничего на этом свете. И вода всюду мокрая, а земля всюду сухая. И вообще делать есть мало чего.
Проснулся я - голова трещит, и, чую, хмель еще не вышел. Но, однако, надо поправиться. Достал бутылочку, жахнул полстакана виски английской. Немного вроде прошло. Ночь уж на дворе. Где я? Шут его знает, может, я уж два раза землю вокруг облетел, пока дрых. Глянул на указатель - море, то есть океан даже, потому в рамке видать только, что по морю ползает указатель. Ползи, черт с тобой. Только я закурил: на тебе! В радио русский голос:
- Паспарту! Прекратите, возвращайтесь в Питер. Слышите, монтер? Это говорит вам инженер Камкин.
Это я как тогда поставил на эту волну, так оно и осталось, черт возьми. Ах ты, дьявол! Я глянул вниз. Что-то блеснуло. Я не мог поймать в бинокль, руки с перепою ходили малость. Я дал вниз. Ага, стало сразу видно: полный огней пароход. Ну, это не военный, а и военный, то черт с ним! Я нагнал его и сверху наискосок вдоль шарахнул. Ух, гром, лом! Рвануло, я думал, Паспарту лопнул. Глянул вниз: потухло все, как не было. На тебе, тоже мастера хорошие, вернитесь! Я сделал, а теперь им понравилось. Я еще потом огни заметил, но уж, черт с ним, подумал, пусть живут. Нырять с воздуху туда-канитель. И что главное: мало интересу. Только отстукал я им телеграмму в Питер, на этой волне гробовой :
"Что, вы, дураки, голову мне морочите... - и загнул тут по матери в семь этажей, - ...покойницкими депешами. Тоже мальчика себе нашли".
И сейчас же с этой волны отстроил, мозги себе еще пачкать с этим Камкиным. Может, там двадцать еще Камкиных осталось, и все инженеры. Пускай и строят себе дворцы - мертвых туда за нуждой возить. Да и голова у меня тут снова стала трещать. Я еще дернул виски. Ух, противное оно мне показалось. И тут меня вовсе свалило. Помню, был я тогда на высоте в десять тысяч метров, чтоб и не видать, что там под низом. Да и чего смотреть?
Очнулся я, опять достал выпить. На кушанье меня не очень бросало. Я помалу закусывал рюмку за рюмкой. Давить там людей - это все равно пользы мало.
И вообще делов у меня теперь не было. Одно, что вот в этого крейсера или как он там: в него мне интересно было бросить что-нибудь типа бомбочки, потому тоже сукин сын: на меня намеряется. Время шло довольно шибко или это от ходу так показывалось: я ход всю дорогу давал аж-анс! Как газану - эта вся шарманка внизу ходом пойдет. И я залетел к тому городу, что на берегу. Все там на месте, как и было, и крыши белые, и дома не востряком, а кубиком. Под вечер я спускаюсь
чуть за городом. Паспарту в небо на пятнадцать километров, аппаратик на ремешок, бутылку за пазуху - пошел. Вот и огни, вот и улица, а вот и кабак. Очень полненькая из себя хозяйка, глаза, как жуки, а рожу напудрила, что прямо гипсовая. Хозяин - усы, как рога у быка; чернявый, сурьезный. И гостей всего один - солдат. Уже готовый сидит. Слюни пускает. Форма французская. Я подсел рядом за столик. Спросил вина: в кабаке, если не понимают, тащут, что подороже. Это черт с ними. Я сейчас солдата за плечо:
- Шпрехен зи дейч? - спрашиваю.
А он по чистой русской правде-матке да на весь кабак :
- А пошел ты, - говорит, - к такой-то матери!
Это мне даже очень понравилось, как он это чисто так русским языком.
- Да ты, - говорю, - русский, сука ты этакая и такая!
Тут с него и хмель долой. Он на меня глядит не мигнет: как портрет все равно. Однако я расплатился и его из кабака выволок. Шепчу ему, что я, мол, из России действительно и что, мол, дело есть. И что это ни черта, что он тут в иностранном легионе служит, и даже здорово очень, что он сержант ихний, и что я его могу обратно устроить на родину и все грехи ему простят, и не надо нюни разводить, ты, говорю, не немка, это они романсы любят.- А пока что мы вышли за город и при дороге сели. Тут я ему говорю:
- Упри ты мне, как есть в подрывных саперах, динамиту пуда с полтора и принеси завтра перед рассветом на это место, и всю снасть не забудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
А, впрочем, черт их знает: могли успеть чем стукнуть. Нет, лучше иметь с собой штуку такую, чтоб бросить с высоты. В корабль можно промазать, конечно. Но в город - это без ошибки. Я убавил ход и стал заниматься обедом. От этого пива в брюхе забродило, и с утра я не жрал. Варить было неохота, и я взялся, помню, за жестянку с осетриной. И тоже недоел, выкинул. Очень хотелось с русским человеком поговорить. Я слушал русские передачи по радио. Но это же не разговор. А так: ты ему, он тебе. И чтоб отмочить можно бы было чего, или анекдотик какой новенький. Забыл я, как это про попа есть один. Как поп к дамочке пришел... Вот не мог вспомнить. Очень там здорово как-то. А пока вниз.
Я гляжу - вода и вода. И черт, думаю, с ней. Дремать тоже не хотелось. Решил я выпить, может, по пьяной лавочке придет, что шарики мои заработают веселей, уж как водится.
Выпил, я помню, бутылку, - всю до конца, - коньячишку, и черт его знает, развезло меня тут, рассоловел я весь и вроде сплю и вроде нет. Но только не знаю я, когда тут солнце всходит или заходит и когда ночь тут должна быть, где я. Тошнить меня стало от этого коньяку. Я в дверку нижнюю поблевал, заснул, так и не дождался ночи. Но уж пьяный я управления не трогал.
Это я ни-ни! Пусть несет, черт меня возьмет. И куда принесет, не все одно: земля да вода. А больше и нет ничего на этом свете. И вода всюду мокрая, а земля всюду сухая. И вообще делать есть мало чего.
Проснулся я - голова трещит, и, чую, хмель еще не вышел. Но, однако, надо поправиться. Достал бутылочку, жахнул полстакана виски английской. Немного вроде прошло. Ночь уж на дворе. Где я? Шут его знает, может, я уж два раза землю вокруг облетел, пока дрых. Глянул на указатель - море, то есть океан даже, потому в рамке видать только, что по морю ползает указатель. Ползи, черт с тобой. Только я закурил: на тебе! В радио русский голос:
- Паспарту! Прекратите, возвращайтесь в Питер. Слышите, монтер? Это говорит вам инженер Камкин.
Это я как тогда поставил на эту волну, так оно и осталось, черт возьми. Ах ты, дьявол! Я глянул вниз. Что-то блеснуло. Я не мог поймать в бинокль, руки с перепою ходили малость. Я дал вниз. Ага, стало сразу видно: полный огней пароход. Ну, это не военный, а и военный, то черт с ним! Я нагнал его и сверху наискосок вдоль шарахнул. Ух, гром, лом! Рвануло, я думал, Паспарту лопнул. Глянул вниз: потухло все, как не было. На тебе, тоже мастера хорошие, вернитесь! Я сделал, а теперь им понравилось. Я еще потом огни заметил, но уж, черт с ним, подумал, пусть живут. Нырять с воздуху туда-канитель. И что главное: мало интересу. Только отстукал я им телеграмму в Питер, на этой волне гробовой :
"Что, вы, дураки, голову мне морочите... - и загнул тут по матери в семь этажей, - ...покойницкими депешами. Тоже мальчика себе нашли".
И сейчас же с этой волны отстроил, мозги себе еще пачкать с этим Камкиным. Может, там двадцать еще Камкиных осталось, и все инженеры. Пускай и строят себе дворцы - мертвых туда за нуждой возить. Да и голова у меня тут снова стала трещать. Я еще дернул виски. Ух, противное оно мне показалось. И тут меня вовсе свалило. Помню, был я тогда на высоте в десять тысяч метров, чтоб и не видать, что там под низом. Да и чего смотреть?
Очнулся я, опять достал выпить. На кушанье меня не очень бросало. Я помалу закусывал рюмку за рюмкой. Давить там людей - это все равно пользы мало.
И вообще делов у меня теперь не было. Одно, что вот в этого крейсера или как он там: в него мне интересно было бросить что-нибудь типа бомбочки, потому тоже сукин сын: на меня намеряется. Время шло довольно шибко или это от ходу так показывалось: я ход всю дорогу давал аж-анс! Как газану - эта вся шарманка внизу ходом пойдет. И я залетел к тому городу, что на берегу. Все там на месте, как и было, и крыши белые, и дома не востряком, а кубиком. Под вечер я спускаюсь
чуть за городом. Паспарту в небо на пятнадцать километров, аппаратик на ремешок, бутылку за пазуху - пошел. Вот и огни, вот и улица, а вот и кабак. Очень полненькая из себя хозяйка, глаза, как жуки, а рожу напудрила, что прямо гипсовая. Хозяин - усы, как рога у быка; чернявый, сурьезный. И гостей всего один - солдат. Уже готовый сидит. Слюни пускает. Форма французская. Я подсел рядом за столик. Спросил вина: в кабаке, если не понимают, тащут, что подороже. Это черт с ними. Я сейчас солдата за плечо:
- Шпрехен зи дейч? - спрашиваю.
А он по чистой русской правде-матке да на весь кабак :
- А пошел ты, - говорит, - к такой-то матери!
Это мне даже очень понравилось, как он это чисто так русским языком.
- Да ты, - говорю, - русский, сука ты этакая и такая!
Тут с него и хмель долой. Он на меня глядит не мигнет: как портрет все равно. Однако я расплатился и его из кабака выволок. Шепчу ему, что я, мол, из России действительно и что, мол, дело есть. И что это ни черта, что он тут в иностранном легионе служит, и даже здорово очень, что он сержант ихний, и что я его могу обратно устроить на родину и все грехи ему простят, и не надо нюни разводить, ты, говорю, не немка, это они романсы любят.- А пока что мы вышли за город и при дороге сели. Тут я ему говорю:
- Упри ты мне, как есть в подрывных саперах, динамиту пуда с полтора и принеси завтра перед рассветом на это место, и всю снасть не забудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25