Этого я уже не вынес и завопил на всю конюшню:
– Да здесь я! Здесь!..
– Где? – закричал Андрей Николаевич.
– В стойле!.. – крикнул я.
– В каком?! – совсем рядом проговорил Андрей Николаевич.
– В лошадином...
И Мишка, негодяй, захохотал. Я стоял прижатый к задней стенке стойла этим отвратительным животным и чуть не плакал, а Мишка там, на свободе, хохотал!
Андрей Николаевич заглянул в стойло, увидел меня и спросил:
– Что, не выпускает?
– Прямо хищник какой-то!.. – сказал я.
– Ну уж и «хищник»! Добрейшей души коняга! – засмеялся Андрей Николаевич.
Он отстегнул какие-то цепочки и вывел эту подлую лошадь из стойла. И я вылез на свет божий.
– А ты чего туда полез? – спросил Мишка, давясь от смеха.
– Надо было, и полез. Тебя не спросил...
Андрей Николаевич задним ходом завел коня обратно в стойло, пристегнул цепочки и спросил меня:
– Испугался?
– Еще чего! Просто противно торчать там было... – ответил я.
– Это он с тобой играл, – сказал Андрей Николаевич. – Нужно было немножко прикрикнуть на него, и он бы тебя выпустил. Он умный и добрый старикан. Ему скоро тоже на пенсию...
Андрей Николаевич погладил коня по морде, и конь, шумно вздохнув, пожал губами его руку.

Глава восьмая
Машка – звезда мирового манежа

Мы совсем немножко прошли по конюшне и попали в широкий коридор, заставленный ящиками и разной пыльной аппаратурой. Все ящики были облеплены такими же наклейками, как и ящик Андрея Николаевича. И повсюду было написано; «Багаж срочной отправки».
Где-то на манеже играла музыка, ревели львы и доносились какие-то звуки, похожие на выстрелы. Мишка прислушался и спросил:
– Это он в львов стреляет?
– Нет, Мишка, – возразил Андрей Николаевич. – Это не выстрелы. Это он шамберьером щелкает, хлыстом таким...
– А стрелять ему приходится?
– Редко... И то холостыми...
– Ах, холостыми?.. – разочарованно протянул Мишка.
И тут за ящиками мы увидели худенькую девчонку. Она была не старше нас с Мишкой. Девчонка висела на кольцах и подтягивалась как сумасшедшая. Я даже свистнул от удивления. Рядом с кольцами на стуле сидел какой-то пожилой дядька и скучным голосом приговаривал:
– И еще раз... И еще раз... И еще раз...
И девчонка все подтягивалась и подтягивалась. Причем никакой особой мускулатуры у нее не было – руки как руки, и чем это она там подтягивалась, уму непостижимо.
– Видал?! – тихо сказал я Мишке.
– Подумаешь, – шепнул мне Мишка. – Если я захочу, то через неделю буду больше ее подтягиваться. Система...
– Трепло! – прошипел я ему. – Если уж ты за одиннадцать лет больше трех раз не научился подтягиваться, то тебе и тридцать три недели не помогут! Пижон несчастный!..
В это время девчонка спрыгнула с колец и стала довольно-таки нахально нас разглядывать.
Андрей Николаевич поздоровался со старичком и сказал нам:
– Братцы, я хочу вас представить будущей звезде мирового манежа Марии Цукетти! Машуня, знакомься! Это мои приятели – Вовка и Мишка.
Мы поздоровались. Я никак себя не назвал, потому что Андрей Николаевич уже сказал, как нас зовут, а Мишка протянул руку и солидно произнес:
– Чумаков. – Но тут же не выдержал и перешел на свой обычный тон: – Ой, слушай! Это не ты выступала предпоследним номером?
Девчонка поправила волосы и, ничуть не задаваясь, ответила:
– Я. Только не «выступала», а работала. У нас в цирке не говорят – «я выступаю с номером». У нас говорят – «я работаю в номере».
И хоть она не задавалась, мне все равно не понравилось, как она это сказала: «У нас в цирке». Получалось, что она вот «из цирка» и вроде как бы особая, а мы «не из цирка», а так себе. Пришей кобыле хвост. (Это Мишкина бабушка так всегда говорит.) Но тут я сразу вспомнил про случай в стойле и подумал, что Машка, наверное, сама могла бы оттуда вылезти. А я не смог. И поэтому мне сейчас все кажется обидным. И тогда я просто спросил:
– А этот старик кто? Тренер?
– Дедушка, – ответила Машка. Подумала и добавила: – И тренер.
– А ты в каком классе? – спросил Мишка.
– В пятом.
– И мы.
– Здорово! – сказала Машка.
Мы немножко постояли, не зная, о чем говорить.
– Дедушка! – крикнула Машка. – Все?!
Дедушка посмотрел на нас с Мишкой, махнул рукой и сказал:
– Все. Иди мойся и переодевайся... Я еще здесь с Андрюшей покурю.
– Пошли? – сказала нам Машка.
Мишка подошел к Андрею Николаевичу:
– Андрей Николаевич, можно мы с ней пойдем?
– Валяйте, братцы! Я за вами зайду в гардеробную.

Глава девятая
О том о сем...

А потом мы шли домой. Пешком. Мы сначала проводили эту Машку с дедушкой и немного постояли около их гостиницы. Поговорили о том о сем.
Я-то больше молчал, а Мишаня показал себя в лучшем виде. Нет, это честно. Без смеха. Я за него даже ни разу не застеснялся. Он только слишком часто повторял: «Точно, Вовка? Пусть Вовка скажет! Вот Вовка знает! Да, Вовка?» Будто он врал и просил меня подтвердить, что не врет. Но если бы он даже и врал, я бы все равно его не выдал. Во всяком случае, при этой Машке. Может, потом я бы его и треснул или сказал бы что-нибудь, но при посторонних...
Так что ему совсем не нужно было все время лезть ко мне. Тем более что он говорил правду. И этими своими дурацкими вопросами он мне ужасно мешал про что-то думать! Честно говоря, я и сам не знал, про что я думал. А может, я и не думал? Может, просто так... Со мной это часто бывает. Вроде стою, участвую в разговоре, даже что-то сам говорю, нет-нет да и засмеюсь чего-то, а в голове так медленно-медленно совсем другое плавает. Или про маму, или про того же Мишку, или про себя, или еще про что-нибудь. А теперь еще и про Андрея Николаевича стало думаться... Про разное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11