– Молодец! – Окаемов порывисто обнял Аксенчука за плечи. – Вы не представляете, что я пережил, пока вы думали! Видите? У меня пот на лбу выступил. Ну, теперь мы друзья на всю нашу жизнь! – Он дрожащей рукой налил коньяк в рюмки. – За успех нашего дела и нашего путешествия! За нового гражданина моей великой державы!
Они выпили. Аксенчук спросил:
– Когда мы уедем? И как? Это же так трудно! Граница…
– Мы уедем завтра ночью. На морском побережье нас возьмут на борт подводной лодки. И прощай, советская земля!..
– И вы… не бросите меня?
Окаемов встал:
– Послушайте, мой друг: не верьте тому, что о нас плетут крикуны. Через несколько дней вы сами убедитесь, какая это ложь. О вас уже сообщено, и мне просто приказано взять вас с собой. Мы люди слова и дела. И мы умеем работать. И мы ненавидим вашу страну. И прежде чем покинуть ее, мы с вами очень громко хлопнем дверью. Хлопнем, мой друг?
– Можно, конечно. Но как?
– Атак, например, чтобы от всего вашего института вместе с Вольским осталась одна каменная пыль. Неплохо? И мы сделаем это как дважды два – четыре.
– Как? – Это «как» у Аксенчука не получилось – оно прозвучало весьма неестественно.
Окаемов пристально посмотрел на него и сказал:
– В вашей записной книжке есть три телефонных номера Вольского. Среди них есть квартирный?
– Да. Три семнадцать ноль один.
– Вы сейчас позвоните по этому телефону.
– Уже поздно. Он не станет разговаривать.
Окаемов поднял руку:
– Прекратите дискуссию! Надо действовать, а не болтать! Вы позвоните ему и скажете, что устраиваетесь на работу. Он же обещал вам поддержку? Извинитесь за поздний звонок, скажите: речь идет о вашей жизни и смерти. Умоляйте его, чтобы он принял вас завтра на пять минут. Мол, в связи с вашим устройством возникли такие обстоятельства, которые вы можете объяснить ему только лично. Умоляйте! Если нужно, пустите слезу… Звоните! – Окаемов показал на телефон.
Аксенчук подошел к телефону и снял трубку. Окаемов стал за его спиной.
Разговор с Вольским Аксенчук провел очень искусно. Профессор остановил его причитания и сказал:
– Хорошо, товарищ Аксенчук, можете прийти ко мне завтра в два часа сорок минут…
Аксенчук положил трубку и оглянулся на Окаемова:
– Завтра в два сорок…
– О’кей, мой друг! – Окаемов снова утирал со лба пот. – Считайте свой подвиг уже совершенным. Где мой сверток?
– В моей комнате в шкафу, где вы положили его.
– Тащите его сюда!..
– Погасите свет! – распаковывая сверток, тихо приказал Окаемов и включил рацию. В полумраке комнаты затеплились багровые светильнички радиоламп. – Сядьте, мой друг, и молчите. Я сейчас доложу обо всем начальству и уточню, когда приходит за нами подводная лодка…
Несколько минут Окаемов сидел неподвижно, в уме составляя текст радиограммы, а потом быстро застучал ключом:
«Работает „три икс“… „три икс“… Операцию выполню завтра по всем трем пунктам. Чертежи уже у меня. Подтвердите сейчас же время прихода за мной транспорта. Перехожу на прием…»
Окаемов переключил рацию и надел наушники. Аксенчук видел его напряженное лицо, чуть освещенное зыбким светом радиоламп. В эту минуту Окаемов словно видел, как Барч и начальник Центра читают его радиограмму. Вот они прочитали фразу о чертежах и переглянулись. Барч сказал: «Видите, я был прав, настояв на заблаговременной отправке лодки в тот район». Окаемов улыбнулся: «Я же отлично понимал, мистеры начальники, что моя диверсия для вас дороже сотни таких, как я. И когда я все сделаю, вы охотно мной пожертвуете. Но чертежи вам очень нужны, очень! Правда, я потом вас несколько разочарую, сообщив уже лично, что чертежи погибли, скажем, вместе с Аксенчуком, допустившим непростительную оплошность. Но дело будет сделано, и я буду стоять перед вами. И вам ничего не останется, как сказать мне спасибо…»
Окаемов вздрогнул и прижал рукой наушники – ему отвечали:
«Желаю успеха. Транспорт с двух часов ночи завтра в условленном месте. Барч».
Сорвав с головы наушники, Окаемов вскочил:
– Полный свет и налить рюмки! Дорогой Аксенчук! Мне и вам желают успеха. Нам предоставлен двухмесячный отдых. Это и есть моя страна! За нее! – Они выпили. – А теперь, мой друг, спать! Спать! Завтра у нас нелегкий денек!
– А все же, что мне надо завтра сделать? – тревожно спросил Аксенчук.
– Не волнуйтесь, мой друг. Сущую чепуху! Вам не придется ни стрелять, ни бросать бомбы, ни подливать яд. Сейчас мы ложимся спать. На рассвете я уйду. Вы знаете кафе на бульваре, наискосок от института?
– Знаю.
– Ровно в час тридцать вам надо прийти туда. Я буду вас ждать.
– И всё?
– Всё. – Окаемов захохотал. – Все, дорогой, делается очень просто в наш век атома. Да, все свои документы, вплоть до паспорта, ликвидируйте. Ваш диплом у меня, и там только этот документ вам понадобится, чтобы получить достойную вас работу. Давайте последнюю рюмку выпьем за храбрость мужчин! И держу пари, что там, далеко отсюда, вы еще не раз поднимете бокал за нашу с вами дружбу!
– Я за это хочу выпить уже сейчас. И за наш успех!
– Молодец! Аминь!..


Глава седьмая

1

– Ну, Потапов, что вы теперь скажете об Аксенчуке? – воскликнул полковник Астангов, когда была прослушана магнитофонная запись. – Какой молодец, а? Вы думаете, ему легко было провести такую беседу?
– Не думаю…
– И он после этой истории всю свою жизнь по-другому увидит.
– Вы генералу докладывали? – уклоняясь от этого разговора, спросил Потапов.
– Да. Решено Окаемова брать в последнюю минуту. Так сказать, с максимумом улик. Совершенно ясно, что в час тридцать он передаст Аксенчуку мину и прикажет положить ее в институте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43