Сергей Самаров
Операция «Антитеррор»



Сергей Самаров
Операция "Антитеррор"

ГЛАВА 1


1

Трамвай затормозил так резко, что пассажиры посунулись, попадали друг на друга. Послышался скрежет рвущегося тонкого металла и звон разбитых стекол. И крепкий мат пассажиров – это рабочие электрометаллургического комбината ехали на смену. Металлурги за словом в карман никогда не полезут, общение с горячей сталью делает их самих людьми взрывоопасными, а лексикон ограниченным – потому как в горячем цехе разговаривать трудно. Но разговор этот обычно бывает чрезвычайно колоритным и, как правило, односторонним – как иначе можно разговаривать с упавшей за шиворот каплей жидкого металла!
Раздались стоны и реплики сильно ударившихся о сиденья, о стойки или же просто друг о друга, а все это перекрыл жуткий женский вопль. Как оказалось, вопль этот принадлежит водителю – молодой краснощекой татарке. Едва взглянув на нее, даже пьяный и буйный понимал, что с такой женщиной связываться рискованно – всегда даст отпор, но сейчас она упиралась ногами в переднюю стенку и изо всей силы вдавливала себя в спинку сиденья. И вопила, сколько хватало дыхания. Прерывалась на короткий миг и начинала вопить вновь.
Те, кто стоял ближе к дверце водителя, пытались сквозь толстое стекло рассмотреть, что же с ней случилось. Сдвинуть вбок саму дверцу не удавалось, она открывалась изнутри. Наконец пожилой металлург не пожалел свою новую кожаную куртку и с силой ударил в стекло локтем. Полетели стекла, порезали рукав куртки. Мужчина просунул руку и открыл дверцу.
– Что с тобой, голубушка? – пробасил он, но ответа не дождался.
Переднее стекло трамвая осыпалось мелкими осколками вперед, но на женщине даже царапины заметно не было. Дядька-металлург, должно быть, слышал, что такое нервный шок, потому шагнул за порог, схватил женщину за плечо и с силой встряхнул, пытаясь выбить из нее испуг, привести в чувство или хотя бы остановить рвущиеся из нутра дикие истеричные крики. И только тут увидел остекленевшие, точно неживые глаза с почти невозможно – от ресницы до ресницы – расширенным зрачком. И глаза эти смотрели вперед. Вернее, отталкивались от того, что было впереди, пытались отодвинуться, но мешало сиденье и задняя стенка водительской кабины, мешал весь трамвай, что был у нее за спиной.
Дядька-металлург видел впереди только помятую крышу белого автомобиля с разбитым верхним люком. И понимал, что не эта крыша так напугала водителя. Он положил свое пузо на переднюю панель трамвая и с трудом, кряхтя, наклонился.
Он увидел такое, от чего его чуть не вырвало. Он резким движением живота надавил на тумблеры, удлиненные ручками из наборного цветного органического стекла, и открылись все двери вагона. Можно было выходить, движение, обычно оживленное в этой части улицы, из-за аварии стихло. Большинство автомобилей осторожно объезжало место происшествия, некоторые припарковывались у газона, водители выглядывали, чтобы или помочь, или скорее всего просто поглазеть.
Металлург вдруг рванулся к двери и пробил брешь в толпе. Его выворотило наизнанку. Он пошел к газону, не обращая внимания на медленно едущие почти на него машины, а мутило от одного воспоминания об увиденном.
Но не все оказались такими слабонервными. Некоторые, сразу ринулись вперед – посмотреть, что там слyчилось. Большинство из них, бросив только взгляд, все же отходило сразу в сторону, не вынеся зрелища, кое-кто останавливался.
– Классный «Лексус»…
– Был классным. Сейчас это металлолом вперемешку с человеческим фаршем.
– Как вам не стыдно, молодые люди! Здесь же трагедия произошла…
Наконец кто-то сообразил и бросился к правой дверце автомобиля, рывком, с помощью других рук, тут же пришедших на помощь, открыл ее. Пассажир справа, худенькая женщина лет двадцати двух – двадцати пяти, бледная, испуганная, одной рукой придерживала другую, должно быть, ушибленную или сломанную, больной рукой прижимала к себе сумочку. Но все же она вышла, прихрамывая, сама. Коротко стриженные волосы были растрепаны, и из-под челки смотрели, ничего не понимая, испуганные глаза.
Женщина была хорошенькая, и сразу нашлось немало желающих поддержать ее под руки и отвести в сторону, к газону, где можно было если не сесть – мокрый снег покрыл траву, – то хотя бы прислониться плечом к стволу молоденькой липы. Она оперлась на подставленные руки. Ярко наманикюренные, острые ногти вцепились в рукава помощников, словно она боялась не удержаться и упасть.
Остановилась случайно проезжавшая мимо «Скорая помощь». Врачи подошли сначала к раздавленному «Лексусу». Даже не стали пульс прощупывать и прикасаться к водителю машины. С ним было уже все и так ясно. Занялись водителем трамвая. И только когда ее усадили на сиденье, кто-то показал врачам на щуплую женщину, стоящую на газоне в прежней неестественной позе. О ней как-то забыли в суматохе.
Подъехала милицейская машина из райотдела и другая «Скорая помощь», которую вызвали.
– Он как специально… Он как специально… – закричала вдруг водитель трамвая, выпрыгнула из «Скорой помощи» и бросилась бежать по дороге, неловко переставляя ноги в сапогах на высоких и уродливо широких, модных ныне, каблуках.
– Куд-да… – раздался окрик.
Милицейская машина через десять метров нагнала ее, выскочили два сержанта и схватили женщину под руки, а потом затолкали в свою машину через заднюю дверь. За решетку.
– Он как специально свернул… – продолжала кричать женщина в истерике, повернув лицо неизвестно к кому, то ли объясняя, то ли оправдываясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16