Но позвонить и проверить я все же был обязан.
На первый звонок никто не отреагировал. Только вдали послышалось легкое шевеление. Как если бы где-то в глубине квартиры передвинули стул. Я позвонил еще дважды, а потом и трижды. И уже собрался вернуться к лифту, когда услышал за дверью инвалида-подполковника ругань и металлический звук. Если ругань, то, значит, это он. Лене было, очевидно, несподручно открывать замок одной рукой. Это действительно, наверное, трудно, особенно если рука сильно дрожит. Дверь распахнулась настежь.
– Привет, старина!
Он всмотрелся в меня:
– Привет, заходи…
Леня изобразил гостеприимные объятия. Я вошел и сразу почувствовал запах свежего перегара и еще чего-то кислого.
– Проходи, проходи…
Хозяин включил в коридоре свет, чтобы дать мне возможность раздеться и разуться. И только тогда я хорошенько рассмотрел его. Правая половина лица подполковника напоминала по цвету спелый баклажан.
– Любуешься? Ну-ну…
– Кто это тебя?
– Потом расскажу. У меня сейчас гость. Пойдем, выпьем. Ты с собой не захватил?
Я протянул пакет, который Леня ловко зажал коленями, чтобы внутрь заглянуть. На закуску он почти не посмотрел, но бутылку достал с одобрением.
– Порядок… Проходи…
Кажется, бутылка стала в этой квартире рассматриваться как пропуск на особоохраняемый объект.
Я осмотрелся.
Признаться, полгода назад его квартира выглядела победнее. Сейчас и мебель в прихожей появилась, и шторки на дверях. Даже создавалось впечатление уюта. Чувствовалась женская рука.
– Хозяйка-то дома? – скромно поинтересовался я. Жена его, честно скажу, мне не нравилась. Она пила вместе с Леней и даже больше его. Это вообще, мне кажется, мало кому нормальному и пьющему в меру может понравиться.
– Нету. В Москву за товаром уехала. Она ж у меня торговка. А… Ты же не знаешь… У меня же сейчас другая. Ту я давно выгнал.
– И правильно сделал, – не удержался я от одобрения.
– Какая на хрен разница. Взял сдуру на семнадцать лет себя моложе. Эта тоже не лучше… Вообще по мне бы лучше одному жить, а они липнут, заразы…
Мы вошли в комнату.
За круглым столом под люстрой сидел с потупленным взором краснолицый молодой священник. Его «форменная» шапочка сиротливо валялась, помятая, на соседнем стуле. Борода священника была всклокочена, словно хозяин таскал за нее гостя, но волосы на голове были расчесаны на гладкий и ровный пробор.
– Знакомьтесь. Майор Толстов. Отец Артемий.
Священник поднял на меня красные воспаленные глаза и оторвал тяжелый зад от стула. Протянутую руку он пожал вяло, почти по-женски.
– К тебе, Леонид, гость, так, может, я пойду…
– Сиди, свинья жирная, а то бороду по волосу повыдергиваю… Не все еще выпито. Этот гость у меня редкий, и его мне совесть не позволит заставить работать. Так что ты уж потрудись.
Священник послушно сел. Проханов тут же примостился прямо на его шапку. И показал мне культей на свободный стул. Я сел, сунул под стол ноги. Раздался стеклянный звон. Отогнул угол большой скатерти. Две пустые бутылки из-под вина. Еще одна полупустая на столе.
– Возьми в серванте стакан. – Подполковник привык командовать. Правда, когда мы служили вместе, я был старше его по званию. Он позже успел меня обогнать. Если бы не реформы в армии, то я был бы уже, пожалуй, полковником. Выше в спецназе ГРУ не прыгают. У нас и всем спецназом полковник Манченко командует. Такая уж должность. Кому-то генералов дают за сидение в финансовых и в строительных частях, а боевым – не положено.
Я принес себе стакан и только тут обнаружил, что на столе стоит только один – перед хозяином.
– А он?.. – Я кивнул в сторону священника.
– Переживет. Он сегодня у меня «штопором» работает. Вот твою бутылку откроет, посидит еще, подождет, глядишь, мы надумаем новую взять. Если не надумаем, то я его отпущу с богом.
Вообще-то я уже уловил настроение Проханова. На него напал кураж. На это всегда приятно полюбоваться. С одной стороны, я был и не против подыграть ему, с другой – хотелось поговорить, пока он совсем не опьянел. Хотя, насколько я помню, в выпивке подполковник что молодой дубок. Крепок чрезвычайно. Со взводом пехотинцев потягаться может.
– Я вообще-то к тебе, честно говоря, по делу. Может, отпустим отца Артемия?
– А ты знаешь, кто это вообще такой? – У Лени начался завод. Я заподозрил, что он скоро обвинит молодого попенка в чем-нибудь несусветном.
– Откуда мне знать…
– Тогда я сам тебе представлю. Это любовник моей новой жены.
– Ну что ты, Леонид… – попытался поп возразить.
– Молчать, когда старшие по званию говорят, – рявкнул подполковник, выпрямляясь на стуле. – Представляешь, был в нашем ЖЭКе то ли слесарь-сантехник, то ли слесарь-гинеколог, я так и не разобрал. Молодой, но пьяница. Унитазы прочищал и на бутылку за это с хозяев стрясал. Потом поступил в какое-то поповское училище, месяцев семь или восемь отучился и стал попом. Теперь его можно звать исключительно отцом Артемием. Иначе он обижается. И в благословении, зараза, откажет. Вот я и зову. Исключительно уважительно…
Леня налил себе и мне, поднял стакан.
– Ну, с богом… – и опрокинул в рот быстро, как перед атакой.
– Чин-чин, за спецназ, – выложил я запоздалый тост.
– И представляешь, этот вот, еще когда слесарил, еще когда от него на неделю вперед дерьмом попахивало, к моей под юбку все лазил. Она сама рассказывала. Да и теперь все в гости зайти норовит. Особенно когда меня дома нет. Я же сейчас по ночам дежурю через двое суток на третьи. Устроился тут рядом. В детский садик. Я вот спрашиваю у отца Артемия, зачем ходит, а он и сам не знает. Поговорить, наверное, на богоугодные темы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16