Одеваться мне не надо было, потому что спал я в том, в чем к нему пришел, но, чтобы привести одежду в порядок, надо было все-таки собрать с нее перья, которые налипли на меня со всех сторон.
– О чем договорились? Ни о чем мы не договаривались… – Подполковник с утра суров. – Ты спрашивал про мой коронный удар. Не знаю я никого из живых, кто так бьет. И я так с левой не смогу. Если потренироваться годик, то, может быть, что и получится. Ты похмеляться будешь?
– Нет. Мне сегодня работать. Если хочешь, могу тебе бутылочку взять.
– Мне тоже вечером на работу. Переживу.
– А насчет твоей чеченки – следует подумать. У меня есть кое-какие мысли. Вполне вероятно, что эта Мария и за мной охотится.
– То есть? Хочет тебя завербовать?
– Меня «заказали» женщине-киллеру по кличке Гаврош. В назначенное для акции время она не пришла. И мы зря готовились. Я не думаю, что она отступилась. Наше местное ФСБ запрашивало Москву. Гаврош воевала в отряде Хаттаба и даже командовала диверсионной группой. Два представителя боевиков в нашем городе, и обе женщины – это, мне кажется, слишком. Я пришлю, пожалуй, к тебе Асафьева…
– Это кто такой?
– Майор из ФСБ. У него красивый шрам на лбу – я оставил, так что узнаешь сразу. А в остальном он мужик толковый. Может быть, сможешь с ним вместе сделать фоторобот.
Проханов смачно зевнул и потянулся:
– Присылай. Я с семи вечера сегодня заступаю на дежурство. Или пусть раньше появляется, или уж завтра. Как ему удобнее. Днем я никуда не пойду. А лучше бы вместе завтра завалились. После работы можно было бы и «принять» за знакомство и сотрудничество.
– Хорошо. – Я закончил, как птица, «чистить перья». Ох и нелегкая это работа в моем состоянии. Теперь я понимаю, почему птицы не пьют. Впрочем, в моем состоянии любая работа нелегкая. Но ничего – на воздухе проветрюсь и, может быть, поумнею. – Ты сам продумай варианты, как можно эту девку достать. Она ничего тебе не обещала?
– Только, стерва, пригрозила. А потом «накатила». – Леня осторожно потер щеку. – Ох, попадись она мне. Я же, сам понимаешь, не ожидал от девки такого поворота. И даже не смотрел на нее. Но въехала она мне классически, и главное – очень точно. Ладно, что вспоминать. Пойдем, чайку на дорожку попьем…
Я посмотрел на часы. Пора было уже и ехать, чтобы успеть заскочить домой, хотя бы душ принять и явиться в агентство в нормальном виде.
– Нет. Только простой воды…
Мы зашли на кухню. Я выпил два стакана воды из-под крана, слегка подумал, и выпил еще два, и торопливо двинулся в коридор.
– Ты свой телефон забыл… – гремя чайником о раковину, крикнул с кухни Леня.
Я обувался нагнувшись и чувствовал трубку в кармане куртки. На всякий случай проверил – не глюки ли с похмелья начались? На месте трубка.
– Моя при мне… – сказал я тихо и сам насторожился, чувствуя, что в ситуации не все ясно. Насколько я понимаю, трубки сотового телефона не умеют размножаться почкованием.
Подполковник появился в дверях. В руке у него тоже была трубка сотового телефона. Я достал свою, и мы непонимающе, но уже серьезно глянули друг другу в глаза, осмысливая ситуацию.
– Отец Артемий оставить не мог?
– Да он и в кухню не заходил. К тому же вчера вечером, уже после его ухода, я готовил закуску. На столе трубки не было. А сейчас лежит. На самом видном месте.
– Интересно…
– Спецназовцы хреновы…. – выругался Проханов. – Мудаки последние… Проспали все к хренам собачьим. Как самих не передушили в темноте? Кто бы раньше сказал, что я допьюсь до такого состояния, в рожу бы плюнул. Но я-то каждый день принимаю. А ты-то как?
Я молча, хотя и с замиранием сердца, проверил пистолет, который перед сном отстегнул вместе с кобурой с пояса и переложил в карман куртки, а саму куртку оставил на вешалке. Пистолет на месте, обойма полная – это я по весу определяю. Но… Но… Но как-то не так лежала рукоятка в руке.
– Пить козлам меньше надо… – Подполковник не унимался и в бешенстве размахивал единственной рукой. Я даже побоялся, что он себя ею ударит. Говорят, монахи Шаолиня могут убивать себя за совершенный грех собственной рукой. Леня, кажется, и к этому готов.
А я попытался лихорадочно сообразить отупевшем головой – что же не так с моим пистолетом, почему рука чувствует неудобство? И только потом решил проверить. Достал из внутреннего кармана разрешение на оружие и сличил номер оттуда, который запоминать никогда и не стремился, с номером на пистолете.
….В кобуре у меня оказался чужой пистолет.
И это что-то может значить. Только что? Кому нужна такая подмена, ради чего она?
Мои мысли прервала телефонная трель. Незнакомая трель. Слишком звучная. Не моего телефона. Леня нажал кнопку и сказал осторожно, но вежливо:
– Слушаю, мать вашу…
Трубка с регулятором громкости. Я пододвинулся к подполковнику, дважды нажал пальцем на верхнюю часть круглого регулятора и «вытянул» по возможности свое ухо, чтобы тоже что-то услышать.
– Папа… – сказал плачущий женский голос. – Папа, это я. Они меня увезли… Папа…
– Алло! – рявкнул Проханов. Голос удалялся, понятно было, что трубку вырывают из рук. Слышался издали и посторонний голос, резкий, грубый, но слов разобрать было нельзя.
– Алло, с-суки…
– Ты слышал, подполковник? У тебя нет другого пути. Я даю тебе на раздумья сутки. Через сутки тебе еще раз позвонит дочь. Постарайся, чтобы это был не последний ваш разговор.
Голос с явным кавказским акцентом. И сразу послышались короткие гудки.
– Вот так. – Подполковник поднял на меня свои темно-синие глаза, тяжелые под низко опущенными бровями. – Придется крепко подумать… Ох, крепко… И как бы я не додумался до чего-то нехорошего для них…
Он вдруг присел, словно боль в теле ощутил или усталость небывалая на него навалилась.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16