Он остался и о чем-то говорил с солдатами.
«Ну что ты,? сказал мне Артур, вернувшись в свою комнату.? Это же антифашисты. Они отправляются на фронт. Ты могла бы по крайней мере обменяться с ними парой слов».
«Извини, Артур. Я попросту онемела. Меня поразила их форма. Антифашисты в такой форме! Это трудно понять».
Но вскоре я это поняла. Через два дня я уже находилась в лагере военнопленных в Можайске. Управление находилось в центре города. Найти его было нелегко. От города остались только руины. На них не было номеров. В двухэтажном особняке, в котором теперь пригоден был только первый этаж, я нашла то, что искала.
Начальник лагеря, пожилой коренастый полковник, обрадовался моему появлению.
«Я сам попытался начать работу с военнопленными, читал им доклады, но с переводчиком толку мало. Хорошо, что вы приехали. Я сразу же возьму вас с собой в лагерь».
«Спасибо, товарищ полковник. Сама найду. Сейчас хотела бы отдохнуть, помыться с дороги».
«Сами вы не найдете. Лагерь находится в лесу, пять километров отсюда. Пойдемте».
Джип катил по шоссе. Повсюду, где жили люди, следы пожарищ, руин. Полковник прервал молчание:
«Кстати, вчера в лагере был случай самоубийства. Вот идиот! Только что попал в плен, офицер. Кто знает, в чем дело?»
Я не ответила. В голове роились мысли. Через несколько минут мы оказались у лагеря. Полковник провел меня через проходную будку. Пропуска еще у меня не было.
«Видите эту землянку? Вон прямо перед нами? Там находится антифашистский актив».
Я огляделась. Вокруг блиндажи, достроенные, недостроенные. Их соорудили здесь части вермахта. Теперь они служили жильем для немецких солдат, у которых Красная Армия выбила оружие из рук и которым она спасла жизнь. Теперь я встретилась с ними во второй раз. И на этот раз я чувствовала себя не в своей тарелке. Никак не могла успокоиться. Вновь и вновь я внушала себе: ты получила задание, ты должна его выполнить так, как этого от тебя ожидают. Я решила проявить всю человечность, на которую только способна.
Можайск был пересыльным лагерем. Я это знала. Тем не менее меня удивило, что по лагерю бродило столько военнопленных, руки в карманах. Как будто не шла война. А она шла совсем недалеко отсюда. Февраль 1943 года. Погода стояла теплая, светило солнце. Военнопленные, проходившие мимо, пожирали меня глазами. Некоторые шептались: женщина в лагере? Что ей здесь нужно?
Я вошла в ближайший блиндаж. В нем было тесно, как в железнодорожном вагоне, но тепло и чисто. Его обитатели лежали на нарах и дремали. В одном из отсеков сидела группа беседующих. Я подошла к ним.
«Встать!»? закричал кто-то так громко, что я вздрогнула. Все вскочили. Встали по стойке «смирно». «Добрый день! Садитесь. Не хочу вам мешать»,? сказала я подчеркнуто по-граждански.
«Мы спорили по поводу вчерашнего случая»,? сказал мне один из них.
«Ну и что же? Что вы об этом думаете?»
«Такой дурак! Из-за Адольфа в могилу!»? высказался один, постарше, по выговору берлинец.
«Заткнись! А не то я заткну тебе рот!»? раздалось с противоположного конца блиндажа.
«Кончилось ваше время! Заруби себе это на носу!»? возразил берлинец.
«Посмотри-ка на него, тоже мне коммунист!»
«Да нет, он просто подлизывается!»
«Предатель! Сволочь!»
«Прекратите! Надоело!»
Так продолжалось некоторое время. Потом все замолчали. Наверное, из-за меня. Я молча переводила взгляд с одного на другого. Лучше оставить их одних, только не торопиться, сказала я себе. В то же время все во мне кипело. Большинство из них производило впечатление фашистов. Это была горькая правда. Мне надо было ее переварить. Но как? Я раздумывала об этом целый день, строила планы. Я отправилась в блиндаж антифашистского актива. Небольшое помещение, железная печка, стол, скамейка, два стула и двое военнопленных, которые нетерпеливо меня ждали. Они знали, что я сегодня должна была прийти. И вот они сидели, как привязанные, в своем бараке и не решались выйти, чтобы не разминуться со мной. Когда я вошла, они вскочили. Без команды «Встать!».
«Добрый день! Я ваш политинструктор (кто только выдумал это скучное название!). Мы будем работать вместе». Я подала каждому руку. Передо мной стояли два совсем молодых паренька. Хорошие, открытые лица.
«Давайте сядем. И расскажите мне о себе, о том, как вы стали антифашистами. Коротко».
«Хорошо. Меня зовут Вальтер М., мне двадцать один год. Я был летчиком, лейтенант. Меня сбили в самом начале войны. Пять дней я лежал со сломанной ногой в лесу, истекал кровью, испытывал голод, жажду. Меня знобило, хотя стояла жаркая погода. Думал, что конец. Из последних сил я сантиметр за сантиметром дополз до первых домов поселка. Кто знает, может, это был тот же самый, который я за несколько дней до этого бомбил. Меня нашли дети, они позвали родителей. Кто-то сказал обо мне военному коменданту. Тот приехал на джипе. Он и шофер затащили меня в машину и отвезли в госпиталь. Иначе мне бы крышка». Он помолчал. Наверное, его взволновали воспоминания.
«Ну и дальше?»
«Знаете, о советских врачах и сестрах можно писать романы. Если уж здесь из тебя не получится человек, то ты на всю свою жизнь останешься сволочью. Как вы понимаете, я не мог не стать антифашистом».
Другой рассказал о себе еще короче. «Фриц X., двадцать лет, австриец. Отец был коммунистом, рабочим. Когда его призвали, он сказал матери: „Ради этого Шикльгрубера я не пойду на смерть. И в русских стрелять не буду. Знай, я попытаюсь сразу же перебежать. Ты, сынок, сделай то же самое, когда настанет и твой черед“,? внушал он мне. И я это сделал».
Итак, у меня появились два помощника. Но в то время как Вальтер многое читал, теперь даже марксистскую литературу, которую ему доставала сестра в госпитале, Франц совершенно ничего не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116