Мальчишеская стрижка, но кончи
ки волос подвиты. На шее ленточка в тон платью. Она упорно шла вслед за Гор
луновой.
Толстушка Лизабет в короткой программе нападалась, но ее как будто даже
похудевшее Ц без очков Ц лицо оставалось невозмутимым. Одна нарумянен
ная щека бледнее другой, уж не щекой ли проехалась по льду? Ее ободряюще хл
опали по плечам, оценки на табло высыпали приличные, и Лизабет пристроил
ась у бортика смотреть, сменив коньки на лохматые унты и сразу заметно ум
еньшившись в росте.
Она улыбнулась Эльке и что-то сказала, нечто вроде: счастливо, мадемуазел
ь! И, благословленная, Элька шагнула с ковра на ледяной пласт, покрутилась
у бортика, назвали ее имя, и она, оказавшись на середине, выпрямилась, подн
яла голову движением, так бесившим Свету Горлунову.
У нее была светская музыка пятнадцатого века. «Танец миледи Кэри». Какой-
то аноним восхищался миледи и не мог ничего о ней не поведать. Бледная, взв
олнованная миледи шла среди блеска и света. Ее платье трепетало и перели
валось. Невозмутимый ход размеренных клавесинных восьмых сопровождал
ее, странный верхний голос позванивал высокими нотами, бесконечно спуск
ался вниз, замирая, и, найдя причудливое разрешение, замер совсем,
И все увидели миледи Ц юную, но уже не девочку, а даму, надменную, с некоей о
собенностью, непонятностью, не дававшей покоя анониму пятнадцатого пек
а. Единым сердцем зрители влюбились в неизвестную аристократку, и судьи
были покорены, глядя, как взмывает и плывет надо льдом в прыжках, а потом д
елает забытый, никем больше не исполняемый пируэт девочка с челкой под с
транный аккомпанемент лютни и клавесина, и пируэт по форме идеален, а пры
жки по полетности неповторимы.


Эльке бросили цветы, хотя голос по радио убедитель
но просил этого не делать. Элька унесла с собой букет, и он долго стоял в ба
нке. Едва заметный зеленый след Ц запачкала рукав на белом платье Ц пот
ом всегда напоминал о том букете. Элька передвинулась на восьмое место с
о своего предпоследнего Ц по сумме двух программ. Ее поздравила Анне Ви
тте. Мрачная Цветанка кивнула ей черной головой, и Элька так и не услышала
, что за язык Ц болгарский.
Половинка следующего дня оказалась свободной, и Элька отравилась гулят
ь. В Москве не было ветра. В то утро шел снег. Больше Эльке погулять одной не
удалось, и Москва надолго осталась для нее заснеженным городом, который
она тем утром увидела. Элька заблудилась в центре, попала после улицы Гор
ького на Калининский проспект Ц эти названия она знала, долго кружила п
о какой-то улице, попадая то к одному посольству, то к другому. Сначала был
о не по себе, потом стало весело. Белый, шумный город. Пушистые сугробы. Ино
странные машины, которых еще никогда не видела. Негритянка в шубе и негри
тенок с лопаткой и санками у одного из посольств. Элька попробовала моск
овское мороженое, но доела его, разочарованная: не такое уж и сказочно вку
сное. В маленьком магазинчике она купила замечательного игрушечного ко
тенка, задиру, лохматого, с зеленущими глазами Ц весь он словно говорил: н
у, берегитесь все собаки! Ц а шерстка у него была мягкой, хотя в лапах прят
ались, как у настоящей кошки, коготки. Элька увидела памятник Маяковском
у и поняла, что снова выбралась на улицу Горького. Спустившись в метро Ц э
то была самая красивая станция, какую она видела в Москве, Ц вышла, решив,
что теперь-то уж не заблудится, если пройдет немного поверху. Разумеется,
она сразу же заблудилась. Пришлось сесть в такси: она могла опоздать на тр
енировку. В такси ехала с некоторым страхом: у тети такси, телеграмма счит
ались чем-то исключительным. Телеграмма приносила весть о несчастье, на
такси мчались тоже из-за какой-то беды. Сейчас беды не было, наоборот. Моск
ва мелькала за окном, но это было все равно что просмотреть комплект откр
ыток. И только увидев рассерженного тренера Ц елки-палки, я тебя выдеру!
Ц отошла и повеселела.
Не было времени. Тренировки Ц свои и чужие, где сидела зрителем, Ц рисов
ала на картоне: утащила из пресс-центра стопку картона, что там с ним дела
ли, непонятно; смотрела урывками телевизор, попадая либо на хоккей, либо н
а учебную программу: крестьянская война, типичные представители семейс
тва губоцветных, каждая функция имеет свою область определения… Прилеж
но слушая передачу для девятого класса, она думала об Андрее Усове. «Он…»
Ц она запиналась, вскакивала, ходила по комнате, присаживалась, скова ок
азывалась на ногах, смотрела в экран, где менялись графики, которые она бу
дет проходить на будущий год. Он… его не хватало, и никакая Москва не могла
его заменить, ничто, никакая радость или огорчение. Он словно незримо при
сутствовал здесь, и что ни делалось, делалось Элькой для него. Вернее, из-з
а него.
Чем-то напоминал его фигурист, сказавший «Хорошо!» Ц усмешкой ли, оценив
ающим прищуром.
Он был печален, этот фигурист. Он не выиграл турнир. Ну и что? Он уходил, ни р
азу не став чемпионом. Его известность была прочна, хотя и не гремела. Никт
о еще не знал, что он уходит, он не заявлял громко о своем уходе. Элька понял
а, когда увидела его произвольную Ц грустную, последнюю. Прощальную. Он в
ыиграл произвольное катание Ц на пьедестале стоял третьим. Упрямый, мал
енького роста, гордый. Иногда он казался усталым, бледным в своем темном к
остюме с белым воротником. Но рот всегда был крепко сжат, профиль неподви
жен, глаза сощурены надменно. Он уходил.
Элька каталась в последней пятерке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26