Пока Ребекка смеялась над шалостями уток, высоко над рекой, на фоне кристально голубого неба парила пустельга, очень низко над поверхностью серебряной воды, касаясь ее крыльями, носились стрижи.
– Мир наполнен великолепием Господним, – заметил Мальтрейверс. – Я не могу разделить веру несчастного Джерарда, но в этом я с ним согласен.
Они пошли на утреннюю службу в собор, и не успели занять свои места, как сразу почувствовали на себе внимание прихожан: те оборачивались, толкали друг друга локтями и перешептывались. Отец Майкл все еше был в соборе Святого Джона, а Мелисса готовила блюдо, прослоенное несколькими слоями риса.
По дороге к развалинам заброшенной саксонской церкви, покинутой людьми после того, как был построен собор, Тэсс взяла под руку Мальтрейверса, а очарованная Дианой Ребекка ухватилась за ее руку. Полуразрушенные стены еще стояли, включая и арку, которая, должно быть, одновременно служила когда-то и парадной дверью. Арка неплохо сохранилась, и по ней можно было определить размеры и формы всего здания.
– Оно было очень маленькое, – сказала Диана.
– Да, в период между уходом римлян и обмороком Эзельдреды на религиозной почве Веркастер еще не был метрополией, – пошутил Мальтрейверс. – В этой церкви, вероятно, могло разместиться не больше восьмидесяти человек.
– Это все еще святая земля? – спросила Тэсс.
– Вполне может быть. Я не могу с уверенностью сказать, как освящают землю. А может быть, эта – не освященная? Конечно, церковь стоит на земле соборной, но и со множеством останков католического города, она даже туристов теперь не привлекает.
Они уселись на траву, спинами прижавшись к развалинам стен. Диана сплела венок из маргариток, красиво приладила его на блестящих темных волосах Ребекки.
– Себе тоже сплети, – потребовала девочка.
– Хорошо. Пойдем нарвем еще маргариток.
Мальтрейверс наблюдал за отношениями Дианы и Ребекки с живейшим интересом.
– Этот материнский инстинкт – что-то новое, – сказал он. – Я никогда раньше не замечал, чтобы ты интересовалась детьми.
– Я очень люблю их, – ответила Диана, аккуратно вплетая одну маргаритку за другой. Она повернулась к Ребекке. – А если у меня когда-нибудь будет маленькая девочка, я назову ее твоим именем. Вот так. – И она надела венок на свою голову. – А может, Титанией?
В этот момент они услышали бой соборных часов.
– Я воздержусь от само собой напрашивающейся цитаты, но время возвращаться, нас ждут к ленчу, – поторопил женщин Мальтрейверс. – А потом это разномастное сборище у настоятеля…
За ленчем он размышлял о том, как встретится на вечере со Слоупом, Прауди и Септимом Хардином.
– Ты будешь вести себя хорошо, – внушала брату Мелисса. – Ведь ты наш гость.
– Да, моя старшая сестрица, – ответил он кротко.
– Не старшая сестра, я на пять лет моложе тебя.
– Возможно. Но ты всегда кажешься мне старшей.

Дом настоятеля стоял на территории, принадлежащей Собору и тянущейся параллельно Пунт-Ярду, напротив Дома Капитула.
Мальтрейверс поджидал всех остальных на пороге, чтобы идти к настоятелю, и неожиданно на противоположной стороне улицы заметил человека, который пристально разглядывал их дом. У него были редеющие, зачесанные назад волосы, одет в клетчатую рубашку, расстегнутую у ворота. Внезапно он почувствовал, что Мальтрейверс смотрит на него, и поспешил прочь, по направлению к главной дороге, которая уводила от собора в другой конец улицы.
– Странная птичка. Интересно, кто бы это мог быть? – в раздумье произнес Мальтрейверс, когда на пороге появилась Тэсс.
– Кто?
– Парень, который скрылся за углом. Еще один веркастерский наблюдатель.
– Может, просто турист, которых тут полно. Пошли, все уже здесь.
Их встретила жена настоятеля, женщина внушительных размеров, с необыкновенно большой грудью, провела через дом, мимо французских окон прямо в сад, украшением которого стали духовные лица, сидящие, стоящие или двигающиеся медленной, важной, подобающей их сану поступью. Сад был громадный, – позднее Мальтрейверс узнал, что тянется он приблизительно на три четверти акра, – с неоглядной безупречной лужайкой между двумя рядами темных рододендроновых кустов, возвышающихся над цветочными клумбами. Кустарники поменьше и клумбы, разбросанные по лужайке, граничили с отборной коллекцией старых деревьев, потом шло мелколесье, и наконец – дикий лес, занимавший третью часть сада. Все это создавало эффект полной уединенности, соседние сады были совсем не видны за большой террасой дома. «Пожалуй, это самое подходящее место для сборищ веркастерских нуддистов», – подумал Мальтрейверс. И решил мысленно позабавиться, освобождая нынешних обитателей сада от ряс, пурпурных жилетов и величавых гетр, но резко оборвал это занятие, когда встретился взглядом с женой настоятеля.
Как он и предполагал, случай снова привел сюда Барчестера: церковные власти строго следили за всем происходящим. Разговоры велись вполголоса и учтиво.
Он и Тэсс разговорились с молодым кюре и его женой, неожиданно выразившей страстное желание закурить, но боявшейся гнева жены настоятеля, который обязательно последовал бы из-за окурка, способного, по ее мнению, нанести непоправимый вред девственного вида траве. Мальтрейверс сочувственно вздохнул и предложил прогуляться к заповедному лесу в конце сада, и они пошли к забору, за которым виднелся берег Верты, находящийся в двадцати ярдах. Не успели они вернуться, как жена настоятеля, у которой возникли самые темные подозрения по поводу того, чем они занимались, разлучила их, повела Мальтрейверса и Тэсс к священнику дальнего прихода, который якобы выразил желание поговорить с ними, кинув уходя на жену кюре буквально испепеляющий взгляд, не предвещавший помощи успешному продвижению ее мужа по службе в епархии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66