Под каждой фотографией проставлены название места и года. Борроудейл, 1973. Эксмор, 1974. Сазерлэнд, 1975. В расположении фотографий не было никакой хронологической последовательности, за исключением прошлогодних, запечатлевших Сноудонию. Не стоило труда сравнить фотографии с помеченными названиями на картах и понять, что они совпадают. Все отмеченные пункты являлись отдаленными частями Британии.
– Посмотри сюда, – сказал Джексон. Он раскрыл последний альбом и обнаружил в нем фотографии Скандинавии, датированные 1976–1977 годами. Как раз эти годы отсутствовали в предыдущем альбоме. – Он был за границей, – прокомментировал инспектор. – Давай посмотрим, есть ли где-нибудь тут его паспорт?
Ни паспорта, ни другого официального документа не нашли. Обнаружили только переписку с отделом социального страхования за период болезни Пауэла, случившейся с полгода назад, и пропуск в строительное общество Галифакса, в котором у Пауэла лежала на счету тысяча фунтов. Этот вклад давал ему еженедельно десять фунтов, а раз в год, в июле, когда он собирался в отпуск, он мог снять двести.
– Человек с двумя лицами, – констатировал Джексон. – Мне всегда неуютно с такими. Они заставляют тебя постоянно думать о том, что таит в себе оборотная сторона их жизни. – Пока Джексон говорил, как раз эта «оборотная сторона» и всплыла на поверхность.
Полицейские Белсвейта сняли отпечатки пальцев Пауэла – они были обнаружены лишь в одном месте квартиры – и сравнили их с имеющимися в их архиве. Когда Джексон и Нил вернулись в полицейский участок, их уже ждали результаты проверки и телефонограмма Маддена с приказом поскорее вернуться в Веркастер. Оказалось, десять лет назад Артур Пауэл сидел в тюрьме Южного Уэлса.
У Маддена уже была собрана полная информация о Пауэле: Артур напал на шестнадцатилетнюю дочь своих соседей, перерезав ей ножом горло. Жил тогда Пауэл вместе с родителями в шахтерской деревне близ Свонси. Он сам сдался в руки полиции и во всем признался: нож он не хотел пускать в дело, думая только попугать, но, когда девушка завизжала, вынужден был сделать это. В тюрьме просидел только шесть месяцев, потому что вел себя безупречно. Психиатрическое обследование показало, что он интроверт, имеет трудности в отношениях с женщинами. Его отец, шахтер, рано ушел на пенсию из-за плохих легких. Семья оказалась в тяжелом материальном положении, и матери пришлось идти работать. Она сумела устроиться старшей официанткой в ночном клубе Свонси, от случая к случаю подрабатывала проституцией. В отчете говорилось, что отношения между супругами оставались тем не менее хорошими, и, хотя муж знал о ее занятиях, тайна неукоснительно сохранялась обойми. Казалось, и мальчик ни о чем не догадывается. Но, когда в разговоре с Артуром психиатр намекнул на нее, Артур проявил к врачу враждебность и полностью отверг даже предположение о возможности подобного поведения матери как нечто оскорбительное, из чего можно было сделать вывод, что он догадывался о правде, но отказывался принять ее. Он никогда не был женат, но не имелось никаких оснований предполагать в нем гомосексуалиста. Пережив трагедию родителей, Пауэл замкнулся в себе и в течение последующих лет жил очень уединенно, брался за любую работу, не требующую квалификации, в разных областях Британии. Он всегда скрывал свое происхождение и, переезжая с места на место, не оставлял никаких следов. Наверное, всем этим объяснялась его нелюдимость: он никому не позволял и близко подойти к себе.
Еще одно событие произошло до того, как Джексон и Нил вернулись в Веркастер. Полиция Белвейста раздобыла у бывшего управляющего супермаркетом фотографию Пауэла и передала ее в Веркастер, в отдел несчастных случаев.
– Крайний слева, – сказал Мадден, протягивая фото.
В центре, окруженный дюжиной мужчин и женщин в униформе супермаркета, смешно улыбаясь и как-то неестественно держа в руке заварочный чайник, стоял тучный лысый мужчина. Пауэл пристроился сзади него – впечатление создавалось такое, что он не хотел попадать в кадр.
Джексон внимательно вгляделся в его лицо. Сморщенное, узкое, невыразительное, оно, единственное, было мрачно среди улыбающихся, открытых лиц. Подсознательно Джексон приказал себе прекратить подбор прилагательных, которые могли лишь усилить его подозрения, но все равно не мог избавиться от ощущения неудобства. И почудилось ему вдруг что-то знакомое в этом лице.
– Копии будут готовы к часу последних телеизвестий, – сказал Мадден. – А пока покажите эту фотографию в Пунт-Ярде, может быть, кто-нибудь узнает его.
– Да, сэр, – сказал Джексон, помолчал, разглядывая лицо Пауэла. Он все еще морщился, вспоминая. – Как будто… мне кажется… я знаю его… я думаю… – Он затряс головою.
– Знаете его? – резко спросил Мадден.
– У меня такое ощущение, будто я видел его. В Веркастере. Но не могу вспомнить, где именно.
– Езжайте в Пунт-Ярд, – сказал Мадден. – Может, по дороге или там вспомните. – В его голосе прозвучала надежда.
Взывание к памяти, увы, оставалось тщетным: вспомнить Джексон ничего не смог ни по дороге в Пунт-Ярд, ни в течение нескольких минут, которые он просидел в машине у дома священника Кована. Напрасно пытался он воскресить в памяти образ человека, запечатленного на фотографии. Неожиданно около машины появился Мальтрейверс.
– Я увидел вас в окне, – сказал он, когда Джексон выходил из машины. – Вы нашли его?
– Боюсь, что нет, – сказал Джексон. – Но у нас появилась его фотография, и я хотел бы, чтобы вы взглянули на нее. Все объясню в доме.
Рассказав, что удалось выяснить, Джексон протянул фотографию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66