Но выходило, что своей цели верк добился.

Шестой день второй декады м
есяца дождей 86 года до основания империи, планета Тхолан

Все было кончено. Она знала, что их атака уже ничего не изменит, что «меч уп
ал» и слава гегхских королей ушла в ночь забвения. Она все это понимала, ко
нечно, но у нее еще оставалось право, ее личное право, умереть в бою. Мертвы
е не знают печали, ведь так? Не ведают они ни боли, ни позора, и ни до чего нет
дела их безымянным костям. Горе поражения уже не их горе. Поэтому она была
спокойна, когда вела своих рейтаров в последний бой. Не случившееся еще н
е существовало и не омрачало ее души.
Сколько длилась их отчаянная атака? Она не знала. Ее личное время сжалось,
спрессовав в одно краткое, страшное и великолепное мгновение и стремите
льный бег коня, и ветер, бьющий в разгоряченное лицо, и лаву аханских сабел
ьщиков неумолимо, как последняя волна, надвигающуюся на нее.
Что там случилось еще? Что осталось за гранью осознания и памяти? Гул идущ
ей в атаку лавы, дробный гром залпов и дикий визг раненого коня, взмахи тяж
елых аханских сабель и искаженное ненавистью и ужасом лицо врага, увидев
шего свою смерть, и пот, горячий едкий пот, и тяжелое дыхание.
Что еще? Если бы она осталась жива, если бы атака оказалась победной, натру
женные мышцы рассказали бы ей историю этого боя, напомнив о бесчисленных
ударах мечом, которые она наносила, защищаясь и нападая, о долгой, страшно
й и тяжелой работе, проделанной ее телом. Тело вспомнило бы все, что не усп
ела запечатлеть душа, что стерло «дыхание драконов». Измученное тело, бо
ль ран и гул, стоящий в ушах, восстановили бы для нее картину боя, нарисова
ли бы ее, пусть фрагментарно, пусть отдельными мазками на выбеленном нен
авистью и боевым безумием полотне ее памяти. И сны ее наполнились бы ярос
тью и хаосом сражения, воплями ненависти и боли, звоном стали, тяжким труд
ом легких, тянущих из пропитанного ужасом воздуха капли жизни, потребной
чтобы сеять смерть. И в ночных кошмарах, которые омрачают сон сильных дух
ом, точно так же, как и слабых душой, вернулся бы к ней серый свет ненастног
о дня, свист сабли у виска, всполохи выстрелов, пробивающиеся даже сквозь
пороховой дым, стелющийся над Легатовыми полями.
Легатовы поля, Смертные по
ля Ц место крупнейшей битвы древности между аханками и гегх.

Но сага ее последнего боя умерла вместе с ней. Умершее тело не способно бы
ло напомнить о боли, той боли, которая приходила вместе с ударами сабель, р
ушившихся на нее из Большого Мира, скрытого за кровавой пеленой. Ее Малый
Мир, мир ее собственного Я, был сожжен азартом боя, он весь без остатка сос
редоточился теперь в левой, все еще живой ее левой руке, в мече, зажатом в н
ей, в не знающей иной преграды, кроме смерти, воле убивать. Убивать, убиват
ь, и быть убитой, чтобы не знать, не узнать никогда того, что произошло пото
м.
Все это длилось одну долгую секунду, краткий миг ее личного времени, длив
шегося до тех пор, пока сознание графини Ай Гель Нор неожиданно и стремит
ельно не нырнуло в безвозвратный омут вечности. Все кончилось.


Часть I
НАШ БРОНЕПОЕЗД

Под солнцем горячим, под ночь
ю слепою
Немало пришлось нам пройти.
Мы Ц мирные люди, но наш бронепоезд
Стоит на запасном пути!
М. Светлов. Песня о Каховке

Прелюдия
ЛИКА

Это был великий разведчик, Чи
п, по-настоящему великий; умница и идеалист, коминтерновец той еще выделк
и, вроде незабвенного Макса.
Кирилл Еськов

Глава 1
ЛИКА И СТАРЕЦ

Разминулись. Бывает, конечно, и часто поправимо. Но они разминулись не в пр
остранстве, а во времени, а это уже фатально. Такая вот неквантовая физика
человеческой жизни. Он старше ее на семьдесят лет. Согласитесь, про такой
случай, иначе как «не судьба», и не скажешь. Феноменальный мужчина. Просто
мечта. Принц из сказки. Но принц, свое уже отыгравший, отгулявший и, чего уж
тут кривить душой, отживший.
Вот он сидит в кресле. Глыба. Огромный мужик. Просто гренадер какой-то. Впр
очем, это в молодости он был гренадером, а сейчас ему девяносто шесть лет,
и он еле ходит. Вот сидит он пока еще вполне сносно. Монументально сидит в
глубоком кресле своего люкса и читает ежедневную «Гардиан», или «Ди Вель
т», или «Ле Паризьен», в общем, одну из тех газет, которые Лика не стала бы чи
тать ни за что, потому что не смогла бы. Лика тоже читает. Она читает «Новое
Русское Слово», купленное недалеко от отеля, в киоске на Тайм-сквер, и, пог
лядывая искоса на Макса, думает о своем, о девичьем.
Вот если бы они встретились лет пятьдесят назад, ну пусть тридцать. Тогда
бы да. Он тогда был, вероятно, еще вполне дееспособен, и тогда все было бы во
зможно. Все. И неважно, сколько бы продлились их отношения, важно, что они м
огли быть. Но тридцать лет назад ее еще не было даже в замысле. Даже родите
ли ее еще не познакомились тогда. Они познакомились в семьдесят третьем,
на какой-то студенческой вечеринке в Политехе, а в семьдесят четвертом р
одилась Лика.
Она родилась через два месяца после свадьбы. Это обстоятельство и опреде
лило характер отношений в молодой семье. Кончилось все печально, разводо
м через год после того. Сейчас у Ликиной мамы уже третий муж. Целых семь ле
т уже («Ну и дай ей бог счастья в личной жизни»). У отца тоже другая семья. А у
Лики, так вышло, семьи нет. И счастья нет. В девяносто девятом она вдруг как
бы проснулась. Огляделась вокруг, увидела подруг, вовсю баюкающих деток
или спешащих успеть, неважно, куда или в чем, и обнаружила себя в пустоте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28