Джин ВУЛЬФ
ПЯТАЯ ГОЛОВА ЦЕРБЕРА


Когда я был маленьким, мы с братом Дэвидом всегда должны были
отправляться спать вовремя, независимо от того, хотели мы или нет.
Особенно летом нужно было идти в постель до захода солнца, а поскольку
наша спальня находилась в восточном крыле дома и имела большое окно,
выходившее на главный двор, то есть на запад, резкий розоватый свет
вливался в это окно часами, а мы лежали, не в силах сомкнуть глаза, и
таращились на отцовскую калеку-обезьянку, прилепленную к подоконнику, или
тихонько разговаривали, рассказывая друг другу разные истории.
Наша спальня находилась на самом верхнем этаже дома, но окно было
забрано решеткой и открывать его нам строго запрещалось. Я думаю, это было
сделано из-за того, что боялись нападения бандитов, которые могли
появиться в одно дождливое утро - это была единственная часть дня, когда
можно было взобраться на крышу, где находился наш старый рекреационный
огород, - спустить линь и, таким образом, добраться до нашей комнаты.
Целью такого преступника - должен сказать, необычайно отважного вора
- конечно же не было похитить нас. Дети, как мальчики, так и девочки, были
необычайно дешевы в Порт-Мимизоне. Мне говорили, что мой отец, который
когда-то занимался торговлей детьми, бросил это дело из-за невыгодности.
Но независимо от того, была это правда или нет, каждый или почти
каждый знал какого-либо человека, который мог достать ребенка по любой
цене, конечно, в пределах разумного.
Торговцы, в основном, интересовались детьми бедняков и тех, кто не
заботится о воспитании своих чад. Если вы, например, хотели маленькую
темнокожую или рыжую девчонку, худенькую или полную, а может быть,
мальчика-блондина, как Дэвида, или бледного темноволосого паренька, как я,
вы могли получить искомое в течение нескольких часов.
В отличие от широко распространенного мнения о негодяях и методах их
работы, они не стали бы держать нас с Дэвидом в плену и требовать выкупа,
хотя отец и слыл в округе богачом. И этому было только одно объяснение. То
небольшое число лиц, знавших о нашем существовании, знали так же или им
дали понять, что отец не дорожит нами. Не могу сказать, было ли это
правдой. Во всяком случае, я верил в это, хотя отец не давал нам ни
малейшего повода.
Решетка на нашем окне - я пишу это в моей старой спальне - была
выкована в виде переплетающихся ветвей вербы, хотя прутья были чересчур
прямые и симметричные, чтобы нельзя было открыть окно.
Летом решетка зарастала вившимся серебристым растением, которое
ползло по стенам со двора наверх. Я всегда хотел, чтобы этот вьюнок
полностью закрыл окно, которое не позволяло нам спать. Однако, Дэвид
постоянно отрывал ветки или целиком кусок ствола и мастерил из них что-то
вроде свирели. Его игра на этом инструменте становилась раз от разу все
умелее и громче, и в конце концов, достигла ушей нашего учителя мистера
Миллиона.
Мистер Миллион въезжал в нашу комнату среди абсолютной тишины. Его
широкие колеса легко скользили по неровной поверхности пола, но Дэвид
притворялся спящим.
Свирель к этому времени уже лежала под подушкой, в одеяле или под
периной, но мистер Миллион всегда находил ее.
До вчерашнего дня я не мог представить себе, что он делал с этими
маленькими игрушками после конфискации, хотя часто, когда мы не выходили
из дому из-за бури или метели, убивал время, пытаясь понять, что же он с
ними делает.
Сломать или выбросить их через решетку на лежавшее внизу патио
полностью противоречило его характеру. Мистер Миллион ничего специально не
ломал и не выбрасывал.
Я припомнил его усталое выражение лица, с каким он добывал маленькие
свирели из тайников Дэвида - тогда его лицо очень напоминало лицо моего
отца, - а также как он поворачивался и выезжал из комнаты. Но что же он
делал с ними?
Итак, как я уже говорил, я очень часто задумывался над этим - это
дело было как раз из тех обычных дел, которые добавляли мне уверенности в
себе. Он разговаривал со мной здесь, когда я работал, а когда он выходил,
мой взгляд лениво скользил вслед за его плавными движениями и мне
казалось, будто чего-то тут не хватает, чего-то такого, что я помнил с тех
счастливых дней своего раннего детства, а теперь забыл. Я закрыл глаза и
попробовал представить, как это выглядело, исключая всякие сомнения и
всевозможные попытки разгадать то, что я "должен" был знать. Я понял, что
отсутствующим элементом был короткий блеск металла над головой мистера
Миллиона.
Когда я это понял, то было уже ясно, что он вызывался резким
движением его руки вверх, как при отдаче чести. Я долго не мог отгадать
причин этого движения. Я мог только допустить, что поскольку это было, то
должно исчезнуть через некоторое время. Я пытался припомнить, не было ли в
коридоре возле нашей спальни чего-то такого, что существовало в далеком
прошлом, а сейчас исчезло, какая-то завеса или поле, аппаратура, которую
нужно было выключать, или что-то в этом роде, что вынуждало его делать
такое движение. Ничего не было.
Я вышел в коридор и тщательно осмотрел пол, стараясь отыскать
неизвестно какие следы, потом перешел на стены, мебель, начал отрывать
старые шуршащие обои, вытягивая шею, чтобы осмотреть потолок. В конце
концов, через час я увидел то, чего не видел раньше, тысячи раз проходя
здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23