ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Следом за темнотой ушло всякое понятие о времени и расстоянии. Теперь они не стремились попасть куда-то, они просто – шли.
Да еще эти, саркофаги которым больше не были нужны шагали следом, безмолвные и спокойные, никуда не спешащие. Ибо, зачем спешить, если жертвы все равно идут прочь от выхода, который, к слову, в пирамиде Арсеникума был всего один.
Кроха цедил проклятья мерзкому старцу, люто ненавидел его и всех его фанатичных последователей, которые без сомнения все до единого продались тьме и Каннабису, и шел вниз. Туннель шел вниз по широкой спирали, и его стены, то неровные, то гладкие были покрыты невидимыми во тьме письменами.
Еще одна погребальная камера, полнящаяся отсутствием света, концентрированным страхом и запахом бальзамирования – их встречалось все больше и больше, этих мест последнего упокоения Арсениковых сподвижников, и все они были пустые, покинутые, как шуршащая скорлупа ядовитого гада – не опасная, но хранящая воспоминание об опасности.
Потом был еще один короткий отдых, во время которого Кроху сморил тяжелый, мутный сон – из той же серии, что и посетившее солдат в окопе сновидение – когда вымотался настолько, что спишь уже не реагируя на внешние раздражители и степень грозящей тебе опасности.
А потом гробокопатель Маки по прозвищу Кроха проснулся в свинцовой душной тьме, пахнущей гарью, и еще холодом, и еще отчаянием.
Вот так – вчера сгорел последний прутик, но их надежда сгорела куда раньше, где-то в районе двери и царство мертвых.
А виноват в этом был, что ни говори, Пека.
– Все кончилось, друг Пека, а скоро и мы, кончимся.
– Ты только иди. Пока ты идешь, иду и я, так хотя бы знаем, что движемся и…
– Спокойно, Пека, спокойно. Я чую, скоро дойдем.
И они пошли – Кроха, касаясь рукой исписанной невидимой каббалой стены, а Пека держась за напарника. Пека шел как баран на бойню – только в данном случае убить должны были и мясника.
А Кроха шагал вперед и нехитрая да короткая жизнь его проходила у Крохи перед глазами. Страх. Уныние. Книги. Надежда. Пека. Опасность. Арсеникум. Жадность. Корысть.
Нажива. Безоглядность. Безрассудство. Безысходность.
И вот он теперь здесь, в самой глубине недр земных, все еще идет, переставляет гудящие ноги, хотя умом понимает – идти осталось немного. Печатая шаги по гладкому полу туннеля, Кроха с удивлением осознал, что не может вспомнить как следует поверхность. Где-то на самом краю истончившийся его памяти оставались воспоминания о желтых, бескрайних полях, ярком, слепящем солнце, буйнотравья весной, высоких зеленых пальм. Вот только поблекло как-то все, выцвело и все больше Крохе казалось, что все это не больше чем его собственные фантазии. Как может существовать солнце, если есть только тьма? Как можно летать в синем небе, если можно идти только вниз? Как можно достигнуть рая, если идешь прямиком в ад?
Арсеникум, наверняка знал про все это, и оставил им одну единственную дорожку, и Кроха сказал бы, что чувствуешь здесь себя как поезд метро на своих нескончаемых рельсах, если бы знал хоть что ни будь про метро.
Но это было и не важно, потому что незацикленные в круг рельсы когда ни будь да обрываются в тупике, потому что этот тупик был здесь и дорога больше никуда не вела.
Они пришли. Они достигли самого дна.
Свет первым увидел Пека, потому что веки Крохи были плотно закрыты. Пека закричал, и сдавил плечо напарника, указывая смутным силуэтом руки на проем.
Это была еще одна дверь – приоткрытая, мощная, как и те, далеко вверху. И свет лился сквозь неплотно закрытую створку – зеленоватый и мерцающий как солнце водяных мокриц.
Кроха без колебаний отодвинул створку и увидел тупик. Странно, но теперь он испытал только безмерное облегчение.
– Пека, – сказал он, – Нам больше некуда иди. Закрой дверь, и подбери что ни будь потяжелее, мы будем обороняться.
Побледневший напарник затворил дверь и задвинул тяжелый засов. Дверь была капитальная – она дарила жизнь эта дверь, несколько лишних минут, пока ее не взломают.
Помещение было сферическим, в центре высился очередной саркофаг, а у противоположной стены в полу зияла круглая яма, из которой тянуло жаром и на стенке иногда плясали огненные всполохи. Над саркофагом тянулась медная, сверкающая, точно вчера сделанная арка с выбитым на ней словом: Arsenicum. Пека смотрел на дверь, точно ожидая, что идущие следом вот-вот начнут ломиться в нее.
Движимый нездоровым интересом Кроха смотрел на саркофаг. Что-то странное в нем…
Саркофаг был с крышкой.
На негнущихся ногах Кроха проследовал к последнему обиталищу злобного старца и резким толчком скинул крышку. Лакированное дерево загрохотало по полу, а замогильный свет пал внутренности гроба.
Кроха захохотал. Он ржал и ржал, не в силах остановиться, а Пека испуганно глядел на него, смеющегося стоя посередь погребальной камеры, у раскрытого гроба, прямо над коричневым, мумифицированным лицом владельца…
– Арсеникум! – хохотал Кроха, – зловещщий! Повелитель мертвых! Поклонник Каннабиса!
Живой мертвец!! Труп! Мясо! Сухое мясо! Пека, он мертв! Мертв как бревно! Пека, мы все вообразили! Они никуда не ушли, потому, что не могли уйти! Их там просто не было…
И снова и снова он повторял эти слова, а Арсеникум лежал в своем гробу – мертвый как ножка от пластикового стула, мертвых как сломанная швейная машинка, просто высохшее тело в марлях, и когда впавший в истерику Кроха стал бить его по лбу, никак не отреагировал.
Да и как он мог отреагировать – семидесятилетний выпотрошенный труп, легкий, бессильный.
– Ну и фантазия у нас, Пека! – орал Маки, лупцуя Арсеникума по твердым щекам, – никто ведь не оживал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197
Да еще эти, саркофаги которым больше не были нужны шагали следом, безмолвные и спокойные, никуда не спешащие. Ибо, зачем спешить, если жертвы все равно идут прочь от выхода, который, к слову, в пирамиде Арсеникума был всего один.
Кроха цедил проклятья мерзкому старцу, люто ненавидел его и всех его фанатичных последователей, которые без сомнения все до единого продались тьме и Каннабису, и шел вниз. Туннель шел вниз по широкой спирали, и его стены, то неровные, то гладкие были покрыты невидимыми во тьме письменами.
Еще одна погребальная камера, полнящаяся отсутствием света, концентрированным страхом и запахом бальзамирования – их встречалось все больше и больше, этих мест последнего упокоения Арсениковых сподвижников, и все они были пустые, покинутые, как шуршащая скорлупа ядовитого гада – не опасная, но хранящая воспоминание об опасности.
Потом был еще один короткий отдых, во время которого Кроху сморил тяжелый, мутный сон – из той же серии, что и посетившее солдат в окопе сновидение – когда вымотался настолько, что спишь уже не реагируя на внешние раздражители и степень грозящей тебе опасности.
А потом гробокопатель Маки по прозвищу Кроха проснулся в свинцовой душной тьме, пахнущей гарью, и еще холодом, и еще отчаянием.
Вот так – вчера сгорел последний прутик, но их надежда сгорела куда раньше, где-то в районе двери и царство мертвых.
А виноват в этом был, что ни говори, Пека.
– Все кончилось, друг Пека, а скоро и мы, кончимся.
– Ты только иди. Пока ты идешь, иду и я, так хотя бы знаем, что движемся и…
– Спокойно, Пека, спокойно. Я чую, скоро дойдем.
И они пошли – Кроха, касаясь рукой исписанной невидимой каббалой стены, а Пека держась за напарника. Пека шел как баран на бойню – только в данном случае убить должны были и мясника.
А Кроха шагал вперед и нехитрая да короткая жизнь его проходила у Крохи перед глазами. Страх. Уныние. Книги. Надежда. Пека. Опасность. Арсеникум. Жадность. Корысть.
Нажива. Безоглядность. Безрассудство. Безысходность.
И вот он теперь здесь, в самой глубине недр земных, все еще идет, переставляет гудящие ноги, хотя умом понимает – идти осталось немного. Печатая шаги по гладкому полу туннеля, Кроха с удивлением осознал, что не может вспомнить как следует поверхность. Где-то на самом краю истончившийся его памяти оставались воспоминания о желтых, бескрайних полях, ярком, слепящем солнце, буйнотравья весной, высоких зеленых пальм. Вот только поблекло как-то все, выцвело и все больше Крохе казалось, что все это не больше чем его собственные фантазии. Как может существовать солнце, если есть только тьма? Как можно летать в синем небе, если можно идти только вниз? Как можно достигнуть рая, если идешь прямиком в ад?
Арсеникум, наверняка знал про все это, и оставил им одну единственную дорожку, и Кроха сказал бы, что чувствуешь здесь себя как поезд метро на своих нескончаемых рельсах, если бы знал хоть что ни будь про метро.
Но это было и не важно, потому что незацикленные в круг рельсы когда ни будь да обрываются в тупике, потому что этот тупик был здесь и дорога больше никуда не вела.
Они пришли. Они достигли самого дна.
Свет первым увидел Пека, потому что веки Крохи были плотно закрыты. Пека закричал, и сдавил плечо напарника, указывая смутным силуэтом руки на проем.
Это была еще одна дверь – приоткрытая, мощная, как и те, далеко вверху. И свет лился сквозь неплотно закрытую створку – зеленоватый и мерцающий как солнце водяных мокриц.
Кроха без колебаний отодвинул створку и увидел тупик. Странно, но теперь он испытал только безмерное облегчение.
– Пека, – сказал он, – Нам больше некуда иди. Закрой дверь, и подбери что ни будь потяжелее, мы будем обороняться.
Побледневший напарник затворил дверь и задвинул тяжелый засов. Дверь была капитальная – она дарила жизнь эта дверь, несколько лишних минут, пока ее не взломают.
Помещение было сферическим, в центре высился очередной саркофаг, а у противоположной стены в полу зияла круглая яма, из которой тянуло жаром и на стенке иногда плясали огненные всполохи. Над саркофагом тянулась медная, сверкающая, точно вчера сделанная арка с выбитым на ней словом: Arsenicum. Пека смотрел на дверь, точно ожидая, что идущие следом вот-вот начнут ломиться в нее.
Движимый нездоровым интересом Кроха смотрел на саркофаг. Что-то странное в нем…
Саркофаг был с крышкой.
На негнущихся ногах Кроха проследовал к последнему обиталищу злобного старца и резким толчком скинул крышку. Лакированное дерево загрохотало по полу, а замогильный свет пал внутренности гроба.
Кроха захохотал. Он ржал и ржал, не в силах остановиться, а Пека испуганно глядел на него, смеющегося стоя посередь погребальной камеры, у раскрытого гроба, прямо над коричневым, мумифицированным лицом владельца…
– Арсеникум! – хохотал Кроха, – зловещщий! Повелитель мертвых! Поклонник Каннабиса!
Живой мертвец!! Труп! Мясо! Сухое мясо! Пека, он мертв! Мертв как бревно! Пека, мы все вообразили! Они никуда не ушли, потому, что не могли уйти! Их там просто не было…
И снова и снова он повторял эти слова, а Арсеникум лежал в своем гробу – мертвый как ножка от пластикового стула, мертвых как сломанная швейная машинка, просто высохшее тело в марлях, и когда впавший в истерику Кроха стал бить его по лбу, никак не отреагировал.
Да и как он мог отреагировать – семидесятилетний выпотрошенный труп, легкий, бессильный.
– Ну и фантазия у нас, Пека! – орал Маки, лупцуя Арсеникума по твердым щекам, – никто ведь не оживал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197