На рынок еще не попадало ничего подобного. Наверное, это было изобретение вашего мужа. Мы знаем, что впоследствии он запатентовал его как собственность Сэланжеров.– Изобретение действительно сделано Сэланжером, только не моим мужем. «Салонный» – исключительная заслуга Чарльза.Дядя поднял на меня удивленный взгляд.– Я всегда считал, что это сделал ваш муж. Вы уверены, что здесь нет ошибки?– Конечно, уверена. Я прекрасно помню, как это было. Мы все удивились тогда, потому что Чарльз никогда особенно не интересовался шелком и уделял мало внимания семейному бизнесу. А для моего мужа это было делом всей его жизни. И если кто-то и мог сделать открытие, то это должен был быть Филипп. Однако этим блестящим изобретением мы обязаны Чарльзу.– Чарльзу, – повторил он. – Он сейчас является главой производства?– Да, оно должно было перейти к ним обоим, а когда мой муж... умер... Чарльз стал единоличным владельцем.Он молчал. Я заметила, что он страшно побледнел и руки его дрожали, когда он отдавал мне шарф.– Это могила моей дочери, – сказал он, глядя мне в лицо.Я соболезнующе склонила голову.– Это было для нас большим горем. Она была красивая, нежная девушка... и умерла.Мне захотелось как-то утешить его; у него был совершенно расстроенный вид. Неожиданно он улыбнулся:– Было интересно побеседовать с вами. Жаль... что я не могу пригласить вас к себе.– Я понимаю. Мне тоже было приятно встретиться с вами.– Значит, завтра вы уезжаете?– Да. Возвращаюсь в Париж.– До свидания, – сказал он. – Я многое... узнал для себя.Он медленно пошел к дому, а я вернулась к Маррон.
Последний вечер мы провели в гостях у Урсулы и Луи в их небольшом домике.Это был приятный вечер. Урсула сказала, что она всегда радуется приезду Анри, и надеется, что теперь, побывав здесь, я тоже буду приезжать сюда вместе с ним.Я заверила их, что мне здесь было очень интересно, а потом призналась, что ходила на могилу матери и встретила там Рене. Отец начал было меня укорять, но тут же спохватился.– Бедняга Рене, – сказал он. – Иногда мне кажется, он жалеет, что ему не хватило мужества порвать с отцом.– Он марионетка в его руках, – отрезала Урсула. – Он сделал все, что от него требовалось, и за это получит в награду всю собственность Сент-Аланжеров.– Если только сумеет ничем не прогневить старика прежде, чем тот умрет.– Как я рада, что выбрала свободу, – сказала Урсула. Чуть позже разговор коснулся графа.– Он хороший хозяин, – сказал Луи. – Граф предоставил мне полную свободу рисовать, лишь бы его коллекция картин была в отличном состоянии. Иногда он устраивает мои выставки. Не знаю, как бы мы жили, если бы не его отец, а теперь – и он сам.– Он делает это назло Альфонсу Сент-Аланжеру – заметила я.– Не думаю. Граф – большой ценитель искусства, – сказал Луи. – Он уважает художников, и, мне кажется, мои работы тоже не оставили его равнодушным. Я ему очень многим обязан.– Мы оба, – добавила Урсула. – Так что, Анри, не говори о нем плохо в нашем доме.– Я признаю, что он был вам полезен, – согласился отец. – Но его репутация в округе...– Что поделаешь, у них это – семейная традиция, – сказала Урсула. – Все графы Карсонны были большие охотники до женщин. По крайней мере, он не такой ханжа, как наш собственный папа... который своим благочестием принес куда больше несчастья.– Осмелюсь предположить, что де ла Тур тоже причинил немало беспокойства в некоторых домах.– Слушай, Анри, если ты говоришь об Элоизе, то ведь никто в точности не знает, имел ли он к ней какое-нибудь отношение.– Это и так ясно, – сказал отец. – А теперь он подбирается к Ленор.– В таком случае, – сказала мне Урсула, – тебе, наверное, следует поостеречься.– Кэти завела дружбу с его сыном Раулем, – продолжал отец. – Она и сегодня там была. Он каждый день присылает за ней экипаж. Если я его еще раз увижу, то скажу, чтоб он держался подальше.– Анри, надо быть более дипломатичным, – сказала Урсула. – Тем более, что завтра вы с Кэти и Ленор уедете в Париж, где будете в полной безопасности.Мне было интересно послушать, что говорят про Карсонна. По правде, разговор о графе – единственное, что мне запомнилось из того вечера, проведенного с Урсулой и Луи.
На следующий день мы уехали в Париж.Графиня бросилась мне навстречу и заключила в свои объятия.– Ленор, – воскликнула она, – ты выглядишь такой помолодевшей. Что с тобой произошло?Я почувствовала, что краснею.– Там было очень хорошо, – ответила я.– Мы гостили в замке, – принялась рассказывать Кэти, – там живет сокол и столько собак... и маленькие щеночки. А еще у них есть oubliette, куда они сбрасывали людей, когда хотели, чтобы о них навсегда забыли.– Жаль, что у нас нет такой ямы, – сказала графиня. – Мадам Делорм вернула назад платье из розовато-лилового бархата. Говорит, оно слишком тесное. Если бы у меня был этот oubliette, она была бы первой, кого я туда отправила бы.– Если человека там оставить, то он умрет, – сказала Кэти.– Хорошая мысль! – подтвердила графиня. – Но мне хотелось бы услышать и другие подробности вашего визита.Кэти разразилась точными и красочными описаниями vendange.– Больше всего мне понравилось, как это делают в замке. Люди танцуют в корытах, графиня. Огромные корыта, и сок плещет им прямо на ноги. Но они перед этим их отскабливают. Они давят ягоды, и получается такая темно-красная мешанина.– Такого же цвета станет платье мадам Делорм, когда нам наконец удастся его подогнать под ее возрастающие объемы.Она много рассказывала о том, что произошло за наше отсутствие в салоне. Я заметила, что временами она задерживает на мне взгляд, словно думает, будто я скрываю какую-то тайну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130