Я буду писать вам на имя Джонни. Кроме того, вы сможете найти сообщение на то же имя в газете «Лайтнин», соперничающей с «Инстентейньес». Но это все в случае крайней необходимости. Мое отсутствие не должно продлиться более получаса. Итак, до скорого свидания, дружище!
Бесшумно ступая на цыпочках, Дикки стал спускаться в бар. Репортеру пришла в голову мысль предстать перед мистером Уилом загримированным и попытаться выдать себя за посетителя, только что вошедшего в бар через главный вход. Ему хотелось посмотреть, узнает его хозяин заведения или нет. Молодой человек направился по темному коридору, как вдруг приглушенные голоса заставили его остановиться. Говорили тихо, но достаточно отчетливо, чтобы Дикки мог расслышать некоторые слова. В эту минуту он заметил щель между портьерами, скрывавшими стеклянную дверь. Прильнув к щели, Дикки увидел четырех человек, сидевших за круглым столом.
Это были удивительной красоты женщина, двое мужчин, один из них — с перевязанной рукой, и хозяин бара, который оживленно говорил:
— Да, надо перекрасить дирижабль… замазать буквы… убрать название… «Инстентейньес» в превосходном состоянии… трех часов будет достаточно…
«By Jove! — подумал Дикки. — Это интересно… Послушаем, что они еще скажут…»
— Второй дирижабль изуродован… отвезти на ночь к «Бэрроу и Куку» для серьезного ремонта…
Женщина прервала его:
— Таким образом, флотилия будет полностью восстановлена!
Ее звонкий голос отличался мелодичностью и приятным тембром.
— Тише, мисс Долли! Тише! — воскликнул мистер Уил.
— Что же касается их, — вновь заговорила женщина, — то я категорически настаиваю на том, чтобы им сохранили жизнь. Вы слышите?
— Но они нам мешают и могут все испортить, — проворчал сквозь зубы человек с перевязанной рукой. — Я считаю, их нужно убрать.
— Я тоже так думаю, — решительно высказался четвертый собеседник.
— Повторяю: я категорически запрещаю! Командую здесь я, не так ли? Мы не должны делать ошибок. Сейчас расходимся в разные стороны. Встретимся у Остина. Чтобы не вызвать ни у кого подозрений, уходим поодиночке с интервалом в двадцать пять — тридцать минут. А с вами, мистер Уил, мы увидимся сегодня вечером в десять часов.
Сердце Дикки учащенно билось. Не успев прийти в себя от изумления, он заметил, что незнакомцы поднимаются с мест. Времени предупредить Жана Рено у репортера не оставалось. Увиденное и услышанное было настолько из ряда вон выходящим, что нуждалось в немедленном разъяснении. Главное — не упустить слабую искорку света, на мгновение осветившую до сих пор непостижимую тайну. Дикки быстро вышел из бара, на ходу размышляя:
«Они расходятся… Надо следовать за ними… узнать, куда они пойдут… кто они… Не сомневаюсь, между этими людьми и нашими злоключениями есть какая-то взаимосвязь».
Репортер перешел на другую сторону улицы и стал наблюдать за баром. Первой в дверях показалась женщина. Внимательно посмотрев по сторонам, она вышла на улицу. Внезапно Дикки увидел трамвай, который в эту минуту подходил к остановке. Репортер испугался: ему пришла в голову мысль, что незнакомка может уехать, в то время как у него самого даже нет денег на проезд! Между тем трамвай был переполнен.
«Слава Богу! Повезло», — подумал молодой человек.
Мисс Дол едва заметно пожала плечами и с решительным видом отправилась пешком. Судя по всему, долгая ходьба ее не пугала. Ловко соблюдая все правила конспирации, Дикки последовал за ней. Опасаясь с самого начала слежки, женщина несколько раз оглянулась, но среди сновавших туда-сюда людей ничего подозрительного не заметила.
Надо сказать, что репортер великолепно владел сложнейшим искусством, которое на полицейском жаргоне называется слежкой. Детектив-профессионал проводит слежку с изумительной ловкостью, оставляя преследуемого в полном неведении. Сыщик движется то прогулочным шагом зеваки, разглядывающего витрины, то быстрым шагом спешащего человека, то волоча ноги, сгорбив спину и опустив голову, то выгнув грудь колесом, иначе говоря, меняя осанку и поведение, даже иногда опережая объект преследования, чей след он, впрочем, никогда не теряет.
Однако дорога была длинной, и вскоре уличное движение стало менее интенсивным. Появились улицы с разбитыми мостовыми, отвратительными домами-хибарами и вонючей грязью, где барахтались десятки и сотни оборванных ребятишек.
«Нищие кварталы, — подумал Дикки. — Слежка становится все сложнее и сложнее. И все же у меня есть предчувствие, что конец не за горами».
Репортер замедлил шаг и сделал вид, будто прогуливается, разглядывая от нечего делать грязные хижины. Таким образом он позволил незнакомке удалиться от него на некоторое расстояние. Вскоре из его груди вырвался вздох облегчения:
— Уф! Наконец-то пришли! Признаться, давно пора!
Дикки увидел, что мисс Дол остановилась у одной из самых жутких лачуг. В очередной раз посмотрев по сторонам, женщина толкнула дверь и вошла внутрь. Молодой человек подождал несколько минут, затем обошел вокруг дома, посмотрел на номер и записал его в одну из ячеек своей воистину непогрешимой памяти.
— Итак, дом номер шестьсот шесть по улице Королевы. Ирония судьбы! Теперь-то я его точно никогда не забуду.
Метрах в двадцати от дома 606 находился такой же жалкий домишко; дверь была полуоткрыта, и на пороге стояла какая-то женщина. Худая и бледная, с признаками анемии, она показалась Дикки довольно молодой. Ее одежда была бедной, но чистой. Репортер поприветствовал женщину и обратился к ней с подчеркнутой вежливостью, которую внушает благородному человеку глубокая нужда:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87