Под внешним спокойствием скрывалась бурная жизнь. В дом приносили зашифрованные письма, непонятного содержания депеши, регулярно происходили встречи с различными людьми, приезжавшими неизвестно откуда. Они заходили в дом, как в крепость, назвав пароль и пройдя через ряд формальностей. Затем эти люди уезжали, чтобы уступить место следующим.
Вечером шестого дня, тепло попрощавшись и крепко пожав друг другу руки, друзья разошлись по комнатам. Репортеру вдруг показалось, что девушка чуть дольше обычного задержала его руку в своей, чуть нежнее улыбнулась и чуть ласковее взглянула на него. Комната Дикки располагалась рядом с комнатой Жана. Быстро раздевшись, он лег на кровать и, мечтая о своей очаровательной подруге, уснул. Внезапно во сне ему послышался негромкий разговор… и столь знакомый рев винтов. В ту же минуту рядом с его ухом раздался голос друга:
— Hello, Дикки! Что мы здесь делаем, черт побери?!
Дикки открыл глаза и увидел Жана Рено.
— Джонни! Здравствуйте, дорогой друг! — сказал, потянувшись, репортер. — By God! Мне снилось, что я лечу на аэростате.
— Мне тоже!
— Ну и что?
— Но, черт возьми, мы на аэростате и находимся!
— На аэ… ростате?
— Yes, sir!
Бедный Дикки вскочил, ударился обо что-то лбом, увидел, что день в разгаре, узнал кабину дирижабля и ошеломленно прошептал:
— Джонни, дорогой, ущипните меня, окатите водой, говорите со мной, разбудите меня, побейте… Я теряю голову, у меня плавятся мозги… Ах, Джонни, я ненормальный… Я полный идиот!..
— Я тоже! Но мое безумие отличается от вашего проблесками разума. Мне пока что удается наблюдать, рассуждать и оценивать.
— Но вы не сможете объяснить необъяснимое…
— Наш друг, мистер Боб, поможет подобрать ключ к этой загадке.
Узнав механика, который буквально покатывался со смеху, Дикки почувствовал, что окончательно сходит с ума.
— Да!.. Боб… my dear… ключ! — простонал он. — Прошу вас… Быстрее!.. Проклятый ключ!
— Чем я могу вам помочь, мистер Дикки? — с трудом выговорил механик, умирая от хохота.
— Скажите, черт возьми, как мы оказались в этом дирижабле?
— В вашем дирижабле, господа. Он куплен вчера вечером.
— Мы заплатили?!
— Кажется, да! Вы оплатили также мое месячное жалованье и вдобавок сделали мне хороший подарок, за что, кстати, я вам бесконечно благодарен.
— Прелестно! Кто же тогда нас перенес на борт дирижабля?
— Я! Мне помогли два служащих из бара-террасы, что на Пятой улице.
— Когда это произошло?
— Больше четырех часов назад.
— А что мы делали глубокой ночью в баре?
— Вы там спали, господа!
— Так крепко, что ничего не видели, не слышали и не чувствовали?
— Yes! Среди бутылочных осколков и груды бутылок из-под бренди и шампанского.
— Час от часу не легче! Вы конечно же думаете, что мы…
— …Что вы полностью утолили жажду!
— Скажите лучше, что мы были навеселе…
— Вы, с позволения сказать, были мертвецки пьяны!
— Вот и будьте трезвенниками! Пейте только бурду из заваренных листьев под названием чай и утоляйте жажду чистой водой, чтобы…
— Aqua fontis… pompissima! — прервал его Жан Рено, которому до сих пор не удалось вставить ни слова.
— А вас потом обвинят в том, что вы пьете как сапожник!
— Знаете, в багажном отсеке есть все необходимое, чтобы приготовить содовую воду, — отсмеявшись, доброжелательно сказал механик. — Отличное средство от головной боли и изжоги после обильных возлияний.
— Вы очень любезны, мистер Боб! — ответил Дикки, бросая на Жана Рено красноречивый взгляд.
Друзьям одновременно пришла в голову одна и та же мысль:
«Хэл Букер подсыпал в еду снотворное, чтобы отделаться от нас. В этом нет сомнений. Что касается механика, то он либо ничего не знает, либо не хочет говорить».
Таким образом Хэлу Букеру удалось избежать объяснений и возможных упреков. Не приходилось сомневаться в том, что причиной столь экстравагантного поступка явилось какое-то срочное дело, вьшолнению которого мешало присутствие посторонних.
Теперь, когда друзья наконец поняли, что произошло, у них возник вопрос: как быть дальше? Не вдаваясь в особые рассуждения по данному поводу, репортер вспомнил о своей преданной сиделке и, преисполнившись чувством глубокой благодарности, воскликнул:
— Давайте навестим Кэти! Мы в два счета доберемся до Флэштауна.
— Слушаюсь, господа! Беру курс на Флэштаун.
Пока они летели, Дикки из любопытства выглянул в иллюминатор и посмотрел по сторонам. Светлая оболочка аэростата блестела на солнце и потрескивала под напором ветра. Неожиданно репортер заметил на обшивке странный знак. По форме он напоминал цифру четыре с закорючкой снизу в виде перевернутой в обратную сторону запятой. Загадочный знак был прямо-таки гигантских размеров. Дикки перешел к противоположному борту дирижабля и увидел там точно такой же знак, начертанный коричневой краской. Репортер подозвал Жана Рено, показал ему загадочный символ и спросил:
— Послушайте, Джонни, что за тарабарщина намалевана на борту нашего аэростата?
— Понятия не имею, — пожал плечами Жан Рено. — Может быть, это опознавательный знак? Амулет? Какой-то символ? Или просто-напросто реклама? При покупке я ничего такого не заметил. Мистер Боб! Вы случайно не знаете, что это за знак?
— Я ничего не знаю, как и вы, господа.
— И все же он что-то означает, — не мог успокоиться репортер. — Интересно, что? Принадлежность к какой-то организации? Этот знак нас защищает или, наоборот, выдает?
— Все возможно! Ясно одно: это не украшение, а потому лучше от него избавиться.
— Правильно! Тем более что он отлично виден, черт побери! Моя знаменитая скромность не позволяет мне сообщать окружающим о своем присутствии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87