ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Так, здесь все. Три полных батальона десантного полка подходили с севера. В их задачу входило ослабить давление на морскую пехоту и войска Южного Вьетнама и блокировать отступления на север, дабы не дать противнику возможности пополнить боеприпасы. Эти щипцы и две ложки – три десантных батальона. Ясно? Щипцы – это мой батальон, пятый батальон седьмого десантного полка. Но моя рота откомандирована, и мы находились западнее остальных. Вот здесь. Мой взвод выполнял самостоятельную задачу, и я действовал один. Здесь. Я продвигался вдоль северного берега реки. Передо мной горел Хюэ. А вот этот чертов кусочек сахара и есть госпиталь Мизерикорд. Ну, поняла? – Он взглянул на нее. – Почему ты не строишь эти стены?
Марси, не оглянувшись, прошла мимо мусорного контейнера к буфету. Она нашла бутылку ликера Гранд Марнье и налила полстакана.
– Хочешь?
– Нет, спасибо.
Он закончил уже четыре стены цитадели без ее помощи.
– Бен, брось это. Серьезно.
Он поднял глаза и, улыбнувшись, смахнул сахарные кубики.
Она облегченно вздохнула.
– Идешь спать?
– Нет еще. Я думаю... это, должно быть, соседи. Я имею в виду фотографию из журнала «Лайф». Газетчики не могли даже случайно наткнуться на нее. Ведь там нет твоего имени.
Марси, крутя бутылку в руках, наливала апельсиновый ликер в стакан.
– На самом деле, Бен, это я дала им ценную информацию. Я устала от того, что все внимание прессы устремлено на тебя.
Тайсон усмехнулся.
– Я считал, что хороший работник службы информации увильнет от огней рампы.
Марси поднесла стакан к губам.
– У меня тоже есть самолюбие.
– Должно быть, это сделал кто-то из города. Но зачем ему это надо было? Я имею в виду, зачем тебя поливать этой грязью?
Марси облокотилась на мойку.
– Люди мелочные, завистливые и чокнутые. Я считаю, что все знают это.
– Я думал, что ты веришь в добропорядочность, все мы братья и сестры.
– Я действительно верю в это. Искренне и самоотверженно. Но тем не менее большая часть человечества – отъявленные негодяи.
Она допила ликер.
Тайсон выглянул из окна. В солярии дома Томпсонов горел свет, и он увидел их семнадцатилетнюю дочь Джинни, расхаживающую в бикини. Девушка, приблизилась к солярию, французские двери распахнулись, и она вошла. Свет погас.
Марси глянула из окна.
– Джинни?
– Да.
– Ты в свои семнадцать озабоченных лет назначал вот таким рандеву?
– Еще бы. Я знал все дворы и заборы.
Марси расхохоталась.
– Бог мой, у нас в городе все было иначе. Мы обычно целовались да обнимались в парках, а иногда, если приспичит, залезали на крышу нашего дома. А зимой – в бойлерной.
– Невежа. – Тайсон подошел к холодильнику и открыл дверь. – Это все кошачья еда. Йогурт, салат, клубника. – Он захлопнул дверцу.
Марси размышляла вслух.
– Два инцидента. Хюэ и Гриффит-Парк произошли почти в одно и то же время. Что сказала по этому поводу «Нью-Йорк пост»? Что-то с иронией о том, что Марси занималась любовью в то время, как Бен занимался войной. – Она улыбнулась. – Ты знаешь, когда тебя газеты начали называть по имени, ты добился признания. Как профи журналистики и сотрудник отдела службы информации, я скажу вам, мистер Тайсон, вы еще ничего не вкусили. – Она закончила свой второй Гранд Марнье, и Тайсон заметил, что она захмелела.
Он сел за кухонную стойку.
– Смешно, но меня этот кошмар еще не коснулся.
– Почему это? Ты живешь в нем. «Жизнь – только сон в ночи, страх прозябает во мраке. Путник нагой призван брести в море копий и в прахе». Артур Саймонс. – Она налила ему половину кофейной чашки Гранд Марнье.
– Спасибо, – сказал Тайсон. – Мы увезем Дэвида отсюда, как только закончится учебный год. Ребенок, должно быть, проходит круги ада, но не говорит ни слова.
Марси кивнула.
Тайсон отпил кофе, подслащенный апельсиновым ликером. Он знал, что Дэвид видел эту злополучную фотографию задолго до этого. И действительно около года назад Бен нашел Дэвида на полу их «кабинета» с раскрытым журналом «Лайф» на коленях, пялящего глаза на фотографию своей матери.
Тайсон решил не оставлять незамеченным случившегося, и поговорить с сыном. Спустя несколько дней он сел рядом с Дэвидом и прочел ему короткую социологическую лекцию об эре Водолея. Странно, думал он, что мужчине средних лет приходится защищать перед подростком утраченную мораль своего поколения. Но мораль подобно войне и миру имеет цикличность. Викторианцы не одобряли нравственные устои, моду или литературу георгианской эпохи. Поколение Дэвида (не обязательно назойливые резонеры) было не таким потерянным, как поколение их родителей.
Дэвид слушал, понимающе кивал, но Тайсон заметил, что мальчик не одобрял не только голых людей на фотографии, но и образ жизни своих родителей.
Бен осознавал, что напускает на себя вид бывалого человека, который со снисхождением относится к фотографии, прошлому Марси и супружеским отношениям. Марси как-то заметила при гостях: «Бен стал либеральнее и не таким замкнутым, а я в свои годы погрязла в консерватизме. Такова жизнь восьмидесятых».
Тайсон понимал, конечно, что прошлое Марси бросает на него тень, так же как и ее нынешняя работа, по роду которой она часто встречается с преуспевающими людьми: деловые поездки, завтраки, ленчи, поздние обеды, задержки на работе, выход на публику. Оснований для ревности было вполне достаточно, если учесть, что после нескольких случаев прихода Марси домой на рассвете у них с Тайсоном случались перепалки. Единственное, чего не знал этот брак, так это скуки. Он сказал ей:
– Ты хорошо это придумала. И ты права.
Марси налила себе третий стакан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
Марси, не оглянувшись, прошла мимо мусорного контейнера к буфету. Она нашла бутылку ликера Гранд Марнье и налила полстакана.
– Хочешь?
– Нет, спасибо.
Он закончил уже четыре стены цитадели без ее помощи.
– Бен, брось это. Серьезно.
Он поднял глаза и, улыбнувшись, смахнул сахарные кубики.
Она облегченно вздохнула.
– Идешь спать?
– Нет еще. Я думаю... это, должно быть, соседи. Я имею в виду фотографию из журнала «Лайф». Газетчики не могли даже случайно наткнуться на нее. Ведь там нет твоего имени.
Марси, крутя бутылку в руках, наливала апельсиновый ликер в стакан.
– На самом деле, Бен, это я дала им ценную информацию. Я устала от того, что все внимание прессы устремлено на тебя.
Тайсон усмехнулся.
– Я считал, что хороший работник службы информации увильнет от огней рампы.
Марси поднесла стакан к губам.
– У меня тоже есть самолюбие.
– Должно быть, это сделал кто-то из города. Но зачем ему это надо было? Я имею в виду, зачем тебя поливать этой грязью?
Марси облокотилась на мойку.
– Люди мелочные, завистливые и чокнутые. Я считаю, что все знают это.
– Я думал, что ты веришь в добропорядочность, все мы братья и сестры.
– Я действительно верю в это. Искренне и самоотверженно. Но тем не менее большая часть человечества – отъявленные негодяи.
Она допила ликер.
Тайсон выглянул из окна. В солярии дома Томпсонов горел свет, и он увидел их семнадцатилетнюю дочь Джинни, расхаживающую в бикини. Девушка, приблизилась к солярию, французские двери распахнулись, и она вошла. Свет погас.
Марси глянула из окна.
– Джинни?
– Да.
– Ты в свои семнадцать озабоченных лет назначал вот таким рандеву?
– Еще бы. Я знал все дворы и заборы.
Марси расхохоталась.
– Бог мой, у нас в городе все было иначе. Мы обычно целовались да обнимались в парках, а иногда, если приспичит, залезали на крышу нашего дома. А зимой – в бойлерной.
– Невежа. – Тайсон подошел к холодильнику и открыл дверь. – Это все кошачья еда. Йогурт, салат, клубника. – Он захлопнул дверцу.
Марси размышляла вслух.
– Два инцидента. Хюэ и Гриффит-Парк произошли почти в одно и то же время. Что сказала по этому поводу «Нью-Йорк пост»? Что-то с иронией о том, что Марси занималась любовью в то время, как Бен занимался войной. – Она улыбнулась. – Ты знаешь, когда тебя газеты начали называть по имени, ты добился признания. Как профи журналистики и сотрудник отдела службы информации, я скажу вам, мистер Тайсон, вы еще ничего не вкусили. – Она закончила свой второй Гранд Марнье, и Тайсон заметил, что она захмелела.
Он сел за кухонную стойку.
– Смешно, но меня этот кошмар еще не коснулся.
– Почему это? Ты живешь в нем. «Жизнь – только сон в ночи, страх прозябает во мраке. Путник нагой призван брести в море копий и в прахе». Артур Саймонс. – Она налила ему половину кофейной чашки Гранд Марнье.
– Спасибо, – сказал Тайсон. – Мы увезем Дэвида отсюда, как только закончится учебный год. Ребенок, должно быть, проходит круги ада, но не говорит ни слова.
Марси кивнула.
Тайсон отпил кофе, подслащенный апельсиновым ликером. Он знал, что Дэвид видел эту злополучную фотографию задолго до этого. И действительно около года назад Бен нашел Дэвида на полу их «кабинета» с раскрытым журналом «Лайф» на коленях, пялящего глаза на фотографию своей матери.
Тайсон решил не оставлять незамеченным случившегося, и поговорить с сыном. Спустя несколько дней он сел рядом с Дэвидом и прочел ему короткую социологическую лекцию об эре Водолея. Странно, думал он, что мужчине средних лет приходится защищать перед подростком утраченную мораль своего поколения. Но мораль подобно войне и миру имеет цикличность. Викторианцы не одобряли нравственные устои, моду или литературу георгианской эпохи. Поколение Дэвида (не обязательно назойливые резонеры) было не таким потерянным, как поколение их родителей.
Дэвид слушал, понимающе кивал, но Тайсон заметил, что мальчик не одобрял не только голых людей на фотографии, но и образ жизни своих родителей.
Бен осознавал, что напускает на себя вид бывалого человека, который со снисхождением относится к фотографии, прошлому Марси и супружеским отношениям. Марси как-то заметила при гостях: «Бен стал либеральнее и не таким замкнутым, а я в свои годы погрязла в консерватизме. Такова жизнь восьмидесятых».
Тайсон понимал, конечно, что прошлое Марси бросает на него тень, так же как и ее нынешняя работа, по роду которой она часто встречается с преуспевающими людьми: деловые поездки, завтраки, ленчи, поздние обеды, задержки на работе, выход на публику. Оснований для ревности было вполне достаточно, если учесть, что после нескольких случаев прихода Марси домой на рассвете у них с Тайсоном случались перепалки. Единственное, чего не знал этот брак, так это скуки. Он сказал ей:
– Ты хорошо это придумала. И ты права.
Марси налила себе третий стакан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231