– Боже, я забыла, какой ты .неисправимый спорщик!
– А я не забыл ни малейшей детали", касающейся тебя.
– Включая мои пристрастия в литературе. Или это не ты прислал мне книги?
Алек не ответил, помогая ей сесть в сани. Слуга положил Мире под ноги разогретые кирпичи, колени укутал плотной шерстяной накидкой. Устроившись поудобнее в санях, Мира плотнее спрятала руки в муфту.
– Тебе холодно? – заботливо спросил Алек, но она отрицательно покачала головой.
– Мы говорили о книгах, – напомнила Мира.
– Они понравились тебе?
– Конечно. Мне только… Мне не понравилось ощущение, что я обязана тебе.
– Ты ничем не обязана мне за несколько листов бумаги и кожи, – заметил Фолкнер.
– На карточке ты написал «От поклонника», – продолжала Мира, вопросительно посмотрев на него.
Алек пожал плечами.
– А я поклоняюсь тебе. – Он говорил так небрежно, что, казалось, его слова не имеют большого значения. – Что бы ни случилось, ты никогда не потеряешь почву под ногами… Ты обладаешь счастливым даром находить друзей среди наиболее влиятельных людей.
– Сомнительный комплимент.
– Правда? – удивился он. – Я так не думал.
Первые сани тронулись по плотному снежному насту, колокольчики лошадей звенели в такт стуку копыт. Предположение Миры, что все сани поедут единой процессией, не. подтвердилось; было слишком весело, и компания была слишком большой, чтобы соблюдать какую бы то ни было организованность. Несколько молодых людей, несмотря на протесты едущих с ними дам, стали развлекаться, обгоняя друг друга.
Некоторые парочки вовсе, не стремились держаться вместе с остальными; поцелуи и объятия никого не шокировали во время таких катаний на санях.
Прямо перед ними молодой человек с каштановыми волосами поймал снежный ком, вылетевший из-под копыт коня, и засунул его за шиворот своей соседке, вызвав у нее громкие крики протеста.
Мира рассмеялась и посмотрела на Алека:
– Кто это?
– Спенсер Уайтбрук, – ответил он, тоже Смеясь. – Молодой человек примерно твоих лет. Известен своим оригинальным способом ухаживания.
– О, теперь я в курсе. Нужно сказать Розали, чтобы она отбросила этот вариант, как неподходящий для меня.
– Прежде чем вычеркивать имена из списка кандидатов, имей в виду, что у тебя не слишком большой выбор – подожди бросать ледяные взгляды, дай мне договорить. Это не зависит от тебя, ты, слава Богу, имеешь все, что нужно, чтобы привлечь мужчину. Я хочу предупредить тебя, что выбор женихов в этом году на редкость небогат.
– Наверное, этим объясняется то, что ты идешь одним из первых в списке.
Алек поднял бровь:
– Вы считаете, мисс Жермен, что если бы подходящих холостяков было больше, моя фамилия не значилась бы в начале?
– Думаю, где-нибудь посередке.
– Вы нанесли мне смертельную рану, – рассмеялся Алек. – Чем объяснить такое невысокое мнение о моей особе? Мне говорили, что мою персону вполне можно стерпеть.
– Иногда. А иногда даже более чем стерпеть.., но иногда ты бываешь совершенно невозможным.
– Ну а если посчитать в среднем, счет выходит в мою пользу?
– Нет. Потому что ты невыносим в большинстве случаев.
– Прежде чем я решу, что разговор с тобой в большинстве случаев не является приятным, почему бы тебе не рассказать, нравится ли тебе жить у Беркли?
– Очень нравится, спасибо.
– Так притворно… Так по-женски… Ты провела слишком много времени в обществе леди Беркли. Скажи мне честно, ты же умела быть правдивой раньше.
– Я сказала тебе правду.., и потребовалось ровно двенадцать часов, чтобы ты злоупотребил моим доверием!
Алек не был смущен обвинением, прозвучавшим в его адрес.
– У меня были смягчающие обстоятельства. На моих глазах он обнимал тебя как шлюху с Флит-стрит.
– Не оправдывай этим то, что ты сказал Саквилю, что знаешь его тайну! Ты не имел права так поступать! Во-первых, ты заставил меня выдать его секрет, но мне не хватило здравого смысла, чтобы догадаться, что ты используешь мою откровенность против Саквиля, когда тебе будет нужно. Это было нечестно и…
– О подобных делах нельзя судить как о честных или бесчестных, – негромко сказал Алек, бросая на Миру быстрый предупреждающий взгляд. – Я не отношусь к понятию «честность» столь небрежно, моя дорогая, и сожалею, что до сих пор оно не имело места в наших отношениях.
Среди свойств, которые ты пробуждаешь в мужчине, нет места ни благородству, ни честности. Я хорошо понимаю, что сделал я и что сделал Саквиль и почему.
– Ты сморишь на меня так, будто во всем виновата я, – зло сказала Мира. Алек, как всегда, говорил обидные вещи, но какое же это удовольствие – иметь возможность разговаривать с кем-нибудь столь откровенно! Он был единственным на свете человеком, которому она могла сказать все, что думает. Они понимали друг друга, потому что были близки; она могла говорить с ним так, как никогда не пыталась говорить ни с кем, даже с Розали. – Это так похоже на тебя: обвинять меня в том, что сделал ты с Саквилем, но я ожидала от тебя более справедливого отношения.
– Почему же? – сухо спросил Алек.
– Ты не вправе судить меня, потому что сам далеко не безупречен.
– Замечание принято.
– Хорошо, а теперь я не хотела бы говорить на эту тему.
– Ты сама начала этот разговор.
– Мы говорили о Беркли, – заметила Мира, пытаясь перевести разговор на другую тему. Она не хотела тратить выпавшие им несколько часов на обмен взаимными обвинениями.
– Да, ты говорила, что думаешь о них. Они хорошо к тебе относятся?
Мира кинула на Алека быстрый взгляд, удивленная вопросом. Казалось, ему на самом деле интересно услышать ответ, но когда она встретила его взгляд, он был безразличным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108