– Да, Брумеля. – Улыбка Розали стала задумчивой. – Он мой отец. И я обнаружила, что дочь денди ничем не отличается от дочери кондитера, она ничем не лучше. Совершенно не важно, кто мои родители, ведь я осталась той же. Теперь люди знают меня как леди Беркли, многие из них расшаркиваются и кланяются мне, другие шепчутся по углам о моем темном прошлом, но большинство не поверит, что я когда-то бегала по лестницам, таскала уголь для топки каминов, боясь получить взбучку, если замешкаюсь. Если моя жизнь переменилась так резко, почему этого не может произойти с тобой?
– Дочь кондитера – одно, а.., я – другое. Я… – Лицо Миры было бледно, когда она произносила эти слова. – Я дочь проститутки. – Раньше она никогда не говорила этого вслух. – Это ставит меня ниже, чем…
– Нет! – Голубые глаза Розали вспыхнули, лицо ее казалось изваянным из слоновой кости. Она стала говорить, медленно и отчетливо произнося слова:
– Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь еще повторяла это. Ни мне, ни Рэнду, ни кому-нибудь другому. От этого зависит твое будущее, поняла?
Мира тряхнула головой, пораженная строгим видом Розали:
– Нет, боюсь, я не понимаю. У меня нет такого будущего, как…
– У тебя прекрасное будущее. – Розали была непреклонна. – Я намерена добиться этого, – продолжала она уже спокойнее, заметив растущее смущение Миры. – Я позабочусь обо всем. Мы будем очень умны, очень осторожны…
Верь мне, я самый большой специалист в Англии по тому, как избежать скандала. В первые два года после нашей с Рэндом свадьбы.., впрочем, это отдельная история. Ближайшие несколько месяцев ты будешь тихо жить здесь, пока сплетни о вас с лордом Саквилем не утихнут…
– Они не прекратятся никогда!
– Прекратятся. Сплетни хороши, когда они свежие. В конце концов они надоедают. И когда это случится, а о тебе забудут, мы представим тебя в качестве совершенно другой женщины – О чем ты говоришь? – ужаснулась Мира. – Ты не можешь этого!
– – Могу. Мы представим Рэнда твоим опекуном. Мирей Жермен, молодая девушка из прекрасной, старинной, респектабельной французской семьи, вместе с великолепным приданым вверенная опеке Беркли.
– У меня нет никакого приданого.
– Будет. Я обеспечу его.
– Я никогда не приму этого. И кроме того, есть сотни, тысячи способов обнаружить слабые места в моей легенде.
– Я прекрасно помню, какая ты замечательная актриса.
Ты будешь столь убедительной, что большинство людей не смогут не поверить собственным глазам.
– А те, кто видел меня в Саквиль-Мэноре? – безнадежно спрашивала Мира. – Они вспомнят меня, и они прекрасно знают, что я вовсе не из респектабельной французской семьи – Это пустяковая проблема…
– Это громадная проблема!
– Рэнд поможет нам придумать спасительную ложь. Он убедит Саквиля поддержать любую легенду, которую мы придумаем. Рэнд умеет быть очень убедительным.
– Но есть еще одна проблема, – продолжала Мира, вспоминая Алека, то, как он улыбался ей, его нежные губы, ищущие ее поцелуев. Она не желала никого другого, мысль о возможности принадлежать кому-нибудь еще была невыносима. – Я не хочу выходить замуж. Мне не нужен муж, будь он хоть трубочистом, хоть королем Англии, или кем угодно еще. Не стоит прилагать усилия, лгать, сочинять легенды ради того, чтобы выдать меня замуж. Я не хочу никого!
– Что? – Розали была потрясена. – Конечно, хочешь.
Ты же не хочешь быть одной!
– Хочу. Я хочу быть одной.
– Нет, не хочешь. Ты можешь утверждать это, но на самом деле не хочешь, – настаивала Розали. Она намеревалась прочитать Мире лекцию о преимуществах для женщины семейного положения перед одиночеством, но, увидев упрямое выражение лица Миры, на время отложила спор. – Давай больше не будем говорить об этом, – сказала она с улыбкой. – Пока ты поживешь здесь, у меня есть еще несколько месяцев, чтобы убедить тебя в том, что тебе нужен муж…
– Я не изменю своего мнения.
– Ты выглядишь усталой. Поспи часок-другой, потом мы пойдем гулять, и я покажу тебе Кристиана.
– Я не уверена, что смогу заснуть, – ответила Мира. – Мне надо столько обдумать.
– Думай только об одном, – сказала Розали, вставая и глядя на нее с нежностью. – Пройдет немного времени, и ты снова станешь смотреть на вещи так, как эго было свойственно тебе когда-то. Помнишь, какой жизнелюбивой ты была? Я до сих пор не встречала никого, кто бы так упивался жизнью.
– Я помню, что я всегда попадала в беду.
– В конце концов, это не изменилось.
* * *
Было просто невозможно противостоять несокрушимому оптимизму Розали. Мира почувствовала легкость на душе, когда зашла в отведенную ей очаровательную спальню, декорированную в бело-голубых тонах и обставленную мебелью из ореха и дуба. Платья, которые она привезла из Хэмпшира, были уже развешены в гардеробе, а остальные вещи аккуратно положены в старинный дубовый сундук. Мира с отсутствующим видом вертела в руках кольцо, служившее ручкой сундука, и оглядывала комнату. Набор щеток для волос с изящными ручками из слоновой кости лежал на туалетном столике времен королевы Анны, на каминной полке стояли расписные китайские фарфоровые статуэтки. В таком приятном окружении было совсем нетрудно расслабиться и заснуть.
Когда же Мира часа через два проснулась, у нее в душе царил покой. С помощью застенчивой полненькой служанки, которая приносила чай, ее платье было почищено, волосы аккуратно расчесаны и заколоты жемчужной заколкой.
Мира прогуливалась с Розали и Кристианом по ухоженному парку, наслаждаясь бодрящим октябрьским воздухом и радостно наблюдая за резвящимся маленьким сыном Розали.
Кристиан был самым милым ребенком из всех, которых ей приходилось видеть, белокурый и зеленоглазый, крепкий, с розовощеким круглым личиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108