Помнишь – ты неплохо с этим справлялась в Саксе, дома.– Продавать, конечно, не Бог весть что, но, по крайней мере, это честная работа.– Не смей говорить со мной таким высокопарным тоном! – сказала Беттина, с пылающим от гнева взором повернувшись к дочери. – Я трудилась с утра до ночи, чтобы прокормить тебя и себя. Не смей этого забывать! Принеси, подай, накрой на стол, вытри после людей, которые считают, что они – пуп земли! И так каждый день! Собираешь жалкие гроши, чтобы хоть ты со временем жила такой жизнью, о которой я могла только мечтать. И все это задолго до того, как появился Гордон Кинкейд и начал оплачивать наши счета. Я говорю это на тот случай, если у вас отшибло память, мисс.Было и еще кое-что, со злостью подумала Девон. Была бесконечная череда мужчин. Дядя Гарри, дядя Джон, дядя Фил…– Я делала все, что было в моих силах, – сказала Беттина, как будто читая мысли дочери. – И все – ради тебя!– А я тебя никогда ни о чем не просила, – сухо процедила Девон.– За все приходится платить, – задумчиво проговорила Беттина. – Борьба за выживание.Девон закрыла глаза. Не буду слушать, в запальчивости сказала она себе, не буду! Не буду, не буду.Она выросла на этом речитативе, слушая постоянные причитания о трудностях, что мать отдала дочери все, кроме своей жизни.– Подожди, еще отвернешься от меня, как твой отец…Обвинения отдавались в сердце острой болью, как от уколов лезвия ножа.– Ты же знаешь, мама, я никогда так не поступлю.– Молодец, девочка! – улыбнулась Беттина. Она наклонилась и поцеловала дочь, и они нежно потерлись щека о щеку. Затем мать посмотрела на часы. – О-о! Сколько уже натикало! Надо спешить, дорогая. Дедушка Кинкейд посылает за нами машину, и мы не должны опаздывать. Надень-ка что-нибудь красивое и яркое для разнообразия. И капни-ка в глаза мои капли, хорошо?Ты выглядишь так, как будто плакала, Боже праведный!Это лучше, чем выглядеть так, словно кто-то дал тебе в морду, подумала Девон.И с чего это в голову лезут такие мысли? Как бы то ни было, на душе стало веселее. В первый раз за долгие часы она улыбнулась. ГЛАВА ВТОРАЯ В пятницу в пятом часу вечера служащие из офисов в районе Уолл-стрит стали целыми потоками высыпать на улицу из подъездов, предвкушая отдых в предстоящие выходные дни. Холлы и бары заполнились постоянными посетителями, которым не терпелось поскорее, прямо сейчас, начать уикенд.Райан и Фрэнк, как это повелось у них еще со студенческих лет, каждую пятницу отмечали окончание рабочей недели рюмочкой. Оседлав два последних свободных высоких кожаных стула у шикарного резного бара красного дерева в “Вотеринг-Хоул”, они обменялись дружескими приветствиями с барменом Гарри.– Добрый вечер, джентльмены, – сказал Гарри. – Как обычно?– Да, – ответил Фрэнк, но Райан отрицательно покачал головой.– Мне кока-колу.– Кока-колу? переспросил Фрэнк, удивленно подняв бровь. – Что с тобой, парень? Неужели та дамочка сдвинула тебе мозги своей правой клешней? Ну, когда врезала тебе по башке?Райан осторожно дотронулся рукой до челюсти.– Да-а, хороший был ударчик, – проговорил он с раздражением. – Есть что-нибудь?– Синяк появляется, вот здесь, – ткнул пальцем Фрэнк.– Оу-у! – взвыл Райан от боли. Бармен поставил перед ним стакан, доверху наполненный льдом, и открытую бутылку кока-колы. Райан взял один кубик льда из стакана, завернул его в носовой платок и осторожно приложил к челюсти. – Надеюсь, это поможет. Мне что-то не хочется объяснять деду, почему у меня челюсть припухла.– А-а-а, – протянул Фрэнк, – я понял: не пьешь потому, что собираешься сесть за руль и навестить старика, – так, что ли?– Точно. – Райан осторожно подвигал челюстью из стороны в сторону. – Ну что ты будешь делать с этой дамочкой! Сначала вышагивает, демонстрируя почти все свои прелести, а когда мужик обращает внимание, выходит из себя от злости. Где приличия?– Приличия?– Да, приличия, знаешь ли! Поменьше декольте, поменьше голых ног, поменьше всего напоказ.Брови у Фрэнка приподнялись от удивления.– И это я слышу от парня, который имел свидания с Мисс Ноябрь?Действительно, Райан рассуждал как-то странно. Видано ли, чтобы его раздражало, что женщина слишком обнажена? Если она симпатичная, то – чем больше, тем лучше!Райан поднял глаза на Фрэнка.– Это была Мисс Декабрь, – сказал он и улыбнулся. Маленькие колокольчики помнишь?– Никогда не забуду! – хохотнул Фрэнк и принялся разглядывать челюсть Райана. – А синяк твой потемнел. Придется тебе сочинить какую-нибудь историю, да так, чтобы дед принял все за чистую монету.Райан вздохнул.– Э-эх! Если он спросит, расскажу, как было на самом деле. Скорее всего, он заявит, что я получил по заслугам.– Вижу, старик не изменился?– В противоположность некоторым женщинам, – он указал на синяк, – мой дед всегда предсказуем.Да, как и вечер в доме Кинкейда-старшего, размышлял Райан, в то время как Фрэнк, извинившись, отправился в туалет.Сначала напитки, их принесут в старомодную гостиную. Бурбон для Райана, сельтерская вода для Джеймса (он полностью отказался от виски по настоянию врачей). Затем Агнес Бримли, экономка с лицом красновато-лилового цвета, позовет их в столовую, на обед, предварительно проверенный и одобренный доктором: как всегда, твердый шелушенный рис, измельченные до кашицеобразного состояния овощи, жилистые куры. Десерт будет иметь вид, запах и структуру толченого мыла.Потом старик наплюет и на логику, и на чрезмерно рациональную мисс Бримли, зажжет одну из своих твердых, как канат, сигар – последняя слабость, с которой он не распростился, – твердо зафиксирует Райана своими слезящимися глазами и прочтет ему Лекцию Месяца:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48