В Англии применяется «перекисная» ракетная система «Спрайт», облегчающая взлёт самолетов.
Видимо, есть боевые ракеты, в которых перекись используется как окислитель. Конечно, перекись беднее кислородом, чем жидкий кислород. Однако она неизмеримо устойчивее, и, значит, ракета всегда готова к действию. Перекись легко разлагается, это облегчает зажигание и делает безопасным запуск – самый опасный момент в жизни ракеты…
Стратегическое значение перекиси не очень способствовало её широкой «популярности». И всё-таки книги пришлось опубликовать – «окисленной водой» всерьёз заинтересовалась промышленность.
Пожалуй, трудно назвать отрасль техники, где бы перекись теперь не применялась.
Химики используют её при получении многих важнейших синтетических материалов.
С её помощью строители вырабатывают пористый бетон. Для этого в бетонную массу добавляют перекись. Выделяющийся при разложении кислород пронизывает бетон, образуя «пустоты». «Газобетон» вдвое легче воды и является прекрасным изолирующим материалом.
В кондитерской промышленности перекись «вспенивает» тесто, отлично заменяя соду.
В медицине перекись давно используется для дезинфекции. Даже в зубной пасте, которой мы пользуемся, есть перекись – она уничтожает микробы в полости рта.
В текстильной промышленности перекисью отбеливают ткани, в пищевой – жиры и масла, в бумажной – древесину и бумагу.
Перекись добавляют в дизельное топливо (его качество улучшается), в воду (вода становится «кислородной»). Перекись ускоряет созревание семян, уничтожает сельскохозяйственных вредителей, способствует консервированию молока и мяса…
О перекиси известно теперь многое. Но далеко не всё. В тёмную комнату, где стоит склянка с перекисью, вносят фотографическую пластинку. Проявляют. Пластинка чёрная. Почему? Как будто возможно лишь одно объяснение: лучи. А что за лучи, откуда они взялись? В книгах ответа нет. Проблема темна, как засвеченная фотопластинка.
При разложении перекиси выделяется кислород – это общеизвестно. Какой кислород – обычный? Нет, он гораздо активнее, энергичнее молекулярного. Этот кислород превращает сернистую кислоту в серную, сжигает органические кислоты, разрушает и обесцвечивает красители. Может быть, кислород атомарный? Неизвестно. Во всяком случае химики называют его осторожно, «in statu nascendi» «в момент выделения»…
И, наконец – нас это интересует особенно, – устойчива ли перекись водорода?
Одни книги утверждают, что нет; перекись легко разлагается и очень взрывоопасна. «Помилуйте, да ведь это безобиднейшее вещество, – уверяют другие. – Перекись не взрывается даже от детонаторов…»
Пришлось многое прочесть, многое проверить лично, чтобы понять, в чём дело. Оказалось, что правы и те и другие. Или, точнее, ни те, ни другие.
Химически чистая перекись – соединение вполне устойчивое. В хороших условиях она может храниться неограниченно долго. Потери на разложение не превышают 0,5 процента в… год. Она легко переносит даже тропическую жару.
Сложность, однако, заключается в том, что получить чистую перекись и уберечь её от загрязнения очень трудно. «Грязная» же перекись, с которой работало большинство исследователей, в самом деле причиняет уйму неприятностей – до взрыва включительно.
В общем, собственный опыт и книги (опыт других) убедили нас, что с чистой перекисью работать можно смело. Не забывая, конечно, об осторожности.

МЫСЛИ, НЕ ПРЕДУСМОТРЕННЫЕ ПРАВИЛАМИ

Татаринов стоял к нам спиной, но узнал я его сразу. Д.Д. глазами показал – садитесь. Татаринов и только что прилетевший Смолин были заняты разговором. Я подошёл к дивану. И замер. На столе стояло нечто ослепительно яркое, блестящее. Линии металла плавно изгибались, рождая ощущение быстроты и какой-то особой легкости.
– Что… – В тот же момент я понял.
Татаринов обернулся. По его улыбке, по хитрым огонькам в глазах Смолина было ясно: сюрприз приготовили заранее. И эффект был заранее рассчитан.
– Вот. – Татаринов кивнул. – Готово.
– Спасибо…
– На здоровье.
Это было сказано серьёзно. Всю справедливость ответа я понял позднее. Спуск на глубину всегда опасен, и трудно подобрать что-нибудь более подходящее к случаю, чем это простое: «На здоровье…»
– Когда будем испытывать? – спросил Смолин.
Наивный вопрос. Конечно, сейчас!
– Сейчас? Поздно, пожалуй… Да и перекиси нет…
– Перекись я привезу. Такси туда и обратно двадцать минут, – возразил Гена.
Смолин покосился на Д.Д.:
– Как полагаешь, Данил Данилович? С точки зрения логики…
– Махнуть рукой на логику и согласиться.
Гена вскочил.
– Подожди, – остановил его Смолин. Обернулся к окну. – Ага, портовая машина! Пусть тебя отвезёт.
– Пусть.
– Подойди к шофёру и скажи.
– Так он же меня не знает.
– Ничего. – Смолин подмигнул мне. – Он догадается.
– У вас явные режиссёрские способности, – заметил я, когда Гена вышел.
– Конечно, – кивнул Смолин. – Я и учился на режиссёрском. Но однажды меня вызвали в горком и сказали, что есть решение укрепить флот комсомольцами. А режиссурой можно заниматься в свободное время, в порядке самодеятельности.
– И вы?..
Сказал: «Есть!» В то время долгие разговоры были не в почете.

… Скафандр снаряжен. Мягкие, хорошо подогнанные ремни ровно давят на плечи. С маской в руке я слушаю Смолина. Он излагает правила нахождения под водой. Правила я знаю, и Смолину это известно. Однако мы оба серьёзны. Это звучит как задание. И, принимая задание, я покорно отвечаю:
– Есть!
Натягиваю маску и начинаю спуск. Всё мне знакомо здесь – раздевалка, шероховатые ступени лестницы, покатый пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68